Разборки авторитетов - Евгений Сухов

Единственное, что оставалось провинившимся, так это напялить на себя маску раскаяния и с глазами, полными тоски, выслушивать претензии хозяина.

Варяг долго разглядывал каждого из них. Наверное, так внимательный судья смотрит в лицо подсудимого, чтобы потом вынести карательный вердикт.

– Ну, что будем делать, Горелый? – наконец поинтересовался Варяг.

От такого вопроса у Горелого перехватило дыхание. Куда девалась вся его уверенность. Умело спрятав почти животный страх, он отвечал:

– Варяг, здесь ты власть. Тебе решать.

– А знаешь, мне бы хотелось посмотреть на тебя поближе.

Горелый догадался, что Варяг решил сломать его. Он знал, что сам Варяг теперь не сделает и шагу, а будет ждать, когда наконец Горелый поднимется со своего места и приблизится к нему на несколько шагов. Воспротивиться воле смотрящего значило бросить вызов не только ему лично, но и всему сходняку, который наделил его чрезвычайным мандатом.

Несколько секунд Горелый колебался, а потом, опершись ладонями о широкий подлокотник кресла, медленно поднялся, сделал несколько неуверенных шагов и остановился рядом с Варягом.

– Видно, ты близорук, Варяг. Смотри! Вот он я!

Все пятеро, кто был в комнате, с замиранием сердца поглядывали на Варяга.

– Горелый, ты вор со стажем. И должен знать, как сходняк расправляется с ротозеями. Знаешь?

Горелый почувствовал, что ему перехватило горло – так бывает, когда глотаешь сухую пищу. Ему стоило большого труда справиться с жутким волнением.

– Знаю, – наконец выдавил он.

Во все времена наказание оставалось неизменным – смерть. Очень редко – пощечина. Последнее считалось позором, и законники всегда предпочитали небытие принародному бесчестью.

Варяг прибыл в Екатеринбург как смотрящий по России и не только для того, чтобы судить, но и карать. Воры в покорном ожидании смотрели на него, надеясь разглядеть в его глазах собственную судьбу.

– Я сохраню вам жизнь, – спокойно сказал Варяг. – Лет десять назад я, пожалуй, поступил бы иначе. Кто знает, может, старею. Но с сегодняшнего дня вы уже не воры в законе и не положенцы. – Шагнув к Горелому, он властно потребовал: – Наклони голову!

Когда Горелый склонил голову, Варяг с размаху отвесил ему пощечину.

Следующим был Золотой.

– Последние зубы не выбей, Варяг. Рука у тебя тяжелая.

– Постараюсь сохранить не только зубы, но и твое золотишко, – с отвращением процедил Владислав, а потом залепил тому звонкую оплеуху.

Та же участь постигла и Хруста с Королем. Они безропотно приняли суровое наказание.

Настала очередь Лысого. В память о тюремном прошлом он предпочитал коротко стриженные волосы – так шрамы проступали особенно заметно. Лысый считался одним из виднейших воров Урала и, несмотря на молодость, успел зарекомендовать себя опытнейшим организатором, способным устраивать сходняки даже в пересыльных тюрьмах.

Короновавшись на зоне, Лысый стал крестовым вором и посматривал на скороспелок, получивших воровской титул за деньги, так же пренебрежительно, как боевой офицер на интендантов. За заслуги перед воровским миром вместе с титулом вора в законе Лысый получил от блатных толстую золотую цепь, с которой никогда не расставался. Позже он повесил на нее огромное распятие, украшенное бриллиантами. Цепь стала символом его триумфа. Не без основания его прочили на смотрящего по региону.

Среди блатных ходили упорные слухи, будто Варяг прибыл не только для того, чтобы наказать ответственных за провал сходняка, но и присмотреть претендента на новое назначение. Даже горечь развенчания не смогла истребить у воров любопытства. Они ревниво наблюдали за тем, какими глазами Варяг смотрит на Лысого – каждый знал, что слова смотрящего могут не только уничтожить, но и вознести.

Через мгновение Лысого ожидало либо забвение, либо триумф. Но Варяг спросил:

– Ты понял, какую ошибку совершил?

– Да, – безрадостно отвечал Лысый. – И все же, Варяг, прошу простить меня.

– Почему же?

– Воровскому миру я принесу гораздо больше пользы, если останусь вором в законе.

– Посмотри на людей, Лысый. Никто из них не просил о снисхождении, понимая, что провинились и должны быть наказаны. Им еще повезло – они остались в живых. Почему, наказав их, я должен простить тебя? Откуда такая самонадеянность? И потом, если прощу тебя, что я отвечу воровскому сходу, который дал мне полномочия? Несмотря на свое положение, я просто винтик в огромной машине под названием воровской мир, и коли не совпаду с резьбой гайки, непременно найдутся руки, которые выкинут меня за ненадобностью. Ты тоже знаешь правила и должен понять меня. Если виновные не будут наказаны сегодня, то завтра отыщутся охотники, желающие переступить черту. А это недопустимо! Воровской мир – наш храм, где мы как бы молимся, и, как всякий молельный дом, мы обязаны содержать его в чистоте. Я всего лишь скромный служитель культа, призванный поддерживать в нашем священном доме порядок.

– Я понял, Варяг. Позволь лишь сохранить золотую цепь. Это подарок моих подельников.

Варяг хлестко ударил Лысого по щеке – на гладкой, выбритой коже отпечаталась вся пятерня.

– Это мой ответ, Лысый. Отныне ты на зоне мужик. А такой масти червовое золото носить не полагается. Цепь оставь себе – когда состаришься и у тебя выпадут коренные зубы, набьешь рот золотом. И моли бога, что так легко отделался. А теперь все подите прочь… И чтобы я вас больше не видел!

В этот же день были разосланы малявы по зонам, в которых сообщалось всему воровскому люду о развенчанных законниках.

В Екатеринбурге Варяг задерживаться не стал. Слишком много дел предстояло сделать ему в России, слишком многие вопросы требовали скорейшего разрешения. Временно смотрящим Уральского региона он поставил крепкого вора Стася и обещал, что на ближайшем всероссийском сходняке будет хлопотать об утверждении его кандидатуры. Стасю исполнилось тридцать лет – по воровским меркам, возраст немалый. Он был заметной фигурой в городе, хотя на лидерство никогда не претендовал. В блатном мире Стась сумел отыскать собственное место и охранял его так же рьяно, как цепной пес хозяйский двор. Умный, проницательный, уважающий старшее поколение, Стась умело держал в повиновении молодежь.

Его тюремное образование, как и у многих других воров в законе, началось с малолетки. Весьма способный ученик через несколько лет обошел своих учителей, пройдя в короткий срок путь от воспитанника до положенца. Стась старался никогда нигде не выпячиваться, а это качество весьма высоко ценится в воровской среде. И, даже заняв положение и сосредоточив в своих руках власть, он старался не обострять ситуацию, считая, что договариваться обходится куда дешевле, чем дырявить друг друга. Стась вел себя всегда скромно и незаметно даже в заключении, ловко скрывая свой статус. Действовал исключительно через подставных лиц. Иногда случалось, что при Стасе тюремное начальство принимало за смотрящего совсем другого зэка. Никто не догадывался, что именно он, Стась, являлся полновластным хозяином зоны. Такое положение его устраивало еще и потому, что он выпадал из поля зрения начальника тюрьмы и почти бесконтрольно вел переписку с волей.