Мочалкин блюз - Акулина Парфенова

Мы пронеслись через железнодорожный переезд, когда шлагбаум уже опускался и горели красные огни. Глеб, не притормаживая, совершил стоградусный поворот и вылетел на шоссе. В сторону города субботним вечером машин двигалось мало. Через пару минут мы въехали в город. Не доезжая квартала до метро «Озерки», Глеб резко затормозил.

Резина начертила на асфальте две каллиграфические единицы.

На панели кипела драка. Трое крепких скинхедов месили припозднившегося торговца арбузами, заводясь все сильнее с каждым ударом.

– Fight, real fight, – прошептала я, засмотревшись на драку. И вдруг, как сквозь сон, увидела, что, сняв свой красивый пиджак и издав воинственный клич апачей, Глеб с разбегу врезался в кучу-малу.

Как и я, изумленные скинхеды не сразу поняли, чью сторону он собирается принять, а когда стало ясно, что он решил заступиться за несчастного арбузника, рассвирепели не на шутку. Арбузник, как только понял, что может быть свободен, мелкими перебежками устремился прочь.

Мне оставалось вызвать милицию.

Наверное, стоило вмешаться в драку. Но никаких приемов я не знаю, а из доступного мне оружия не было при себе даже пилки для ногтей. В своей машине я вожу бейсбольную биту, но у Глеба не нашлось ничего.

Пока я собиралась вмешаться, приехали менты.

Когда скинхедов скрутили и положили на асфальт, старший из ментов оценивающе оглядел тачку, пнул в живот одного из драчунов и добродушно рассмеялся.

– Похоже, брать вас в обезьянник не имеет смысла. Только данные запишу. Этот крутач разберется с вами самостоятельно. За ваши координаты еще мне денег даст.

– Ну уж нет, увозите, – решительно сказала я, – а то устрою скандал вашему начальству.

Я достала автомобильную аптечку, из нее – перекись водорода и марлевый тампон.

Ухоженное красивое лицо Глеба понесло невосполнимые потери. Левая щека была глубоко разрезана, очевидно кастетом, и бровь над нею никогда уже не будет соболиной, как раньше. Во рту не хватало жемчужной верхней двойки, античный нос явно был сломан, повреждена и челюстная кость, говорить он почти не мог. Создавалось впечатление, что он нарочно подставлял лицо, чтобы походить на персонажа Джареда Лето в фильме «Бойцовский клуб». К счастью, глаза остались целы и весело смотрели на меня.

– Больно?

Глеб отрицательно покачал головой и прошептал:

– Ботокс.

У меня от смеха подогнулись ноги. Но смеяться было как-то неприлично.

Я усадила его на пассажирское сиденье и повезла на кафедру челюстно-лицевой хирургии Первого медицинского института.

Я умирала от жалости. Разбить лицо Глеба – все равно что отбить руки Венере Милосской. Кроме того, утрата красоты всегда казалась мне самым ужасным несчастьем. Ко всему прочему, я испытывала жестокое чувство вины. Ведь это я со своими комплексами втянула Глеба в эту кошмарную историю.

Он молчал и смотрел на меня.

– Когда ты увидишь себя в зеркале, то возненавидишь меня.

Челюсть ему вправили прямо в приемном покое.

– Дай пиджак, – тихо попросил он.

Я принесла. Он снова достал из кармана коробочку и сказал:

– Теперь ты обязана, как порядочный человек.

Кораблева прошла курс лечения, рекомендованный Сергеем Сергеевичем, забеременела и угомонилась. Надолго ли?

Петров прочно обосновался в Москве с женой и детьми.

Книжка моя буксует, может, выйдет в следующем году. А может, нет.

Сергей Сергеевич выкупил сельский дом моих предков Врублевских. Потому что дом Тышкевичей выкупить не удалось. Теперь мы вроде как родня.

Вера наняла для своего бизнеса очень дорогого немецкого управляющего и теперь тихо толстеет в Осло перед телевизором.

Кьяра и Валерий застряли в Новой Зеландии. Но, по косвенным данным, у них все хорошо.

Светлана встречается с взрослым мужчиной. Заместителем министра. Вдовцом.

Филонова и Остин по-прежнему живут вместе.

Я собираю мебель в стиле Людовика XV для небольшой виллы в Бретани.

С большим трудом мне удалось уговорить Глеба вправить нос, он не хотел. К счастью, не пришлось уговаривать вставлять зуб, на это он согласился сразу. С длинным белым шрамом через все лицо он стал живее и сексуальнее, чем раньше. Только я ему об этом не говорю, чтобы он не расстраивался. Он стал носить короткую стрижку, трехдневную щетину и тяжелые ботинки Camel.

Мы бродим в отлив по пляжу и едим устрицы прямо с камней. Устрицы, между прочим, сильнейший афродизиак.