Гибель Богов-2. Книга 3. Пепел Асгарда - Ник Перумов

– Сила мёртвых… – пробормотал О́дин. – У Ямерта…

– Потом она расточилась, – напомнил Яргохор.

– Неважно, – отмахнулся Отец Дружин. – Она была, вот что главное. Она не пропадала бесследно. И потом она не расточилась. Ничто в Упорядоченном не расточается и не пропадает бесследно. Просто изменяется. Изменяется… – Он погружался в задумчивость.

– Великий бог, – не слишком вежливо вмешался Скьёльд. – Нам надо идти. Как можно скорее. Даже твоя божественная сила не выдержит тут слишком долго. Не говоря уж обо мне. Осталось совсем немного – и мы вырвемся отсюда. Даже у дороги мёртвых богов есть конец.

– А там воинство Хедина? – ровным голосом осведомился Яргохор.

– Именно, – кивнул Скьёльд. – Но я проведу мимо. Проведу к самым вратам.

– Вратам чего?

– Домена великого и непостижимого Демогоргона, Духа Соборной Души мира, собирателя мёртвых.

– Как же вы с ним делились, Ястир?

Брат Ямерта лишь дёрнул плечом.

– Мы не делились. Когда он появился… мы ощутили его приход, сразу, все. Помню страх… великий ужас. Но… ужас прошёл, потому что сперва они с Орлангуром ничего не делали. Ни с кем не воевали. Никого не свергали, не строили крепостей…

– Это неправда, – запальчиво перебил Скьёльд. – Они всё это время как раз и строили себе крепости. Да такие, что никакое Обетованное с ними не сравнится.

– Откуда ты знаешь, чародей?

– Люди, великий бог О́дин, как тебе ведомо, неисправимо любопытны. Если пред нами дорога – надо непременно добраться до самого-самого конца. Где бы он ни лежал. Даже в таких областях, как эти.

– Поменьше красивых слов, – поморщился О́дин. – Значит, добрались и до конца этого тракта?

– Добрались, – кивнул Скьёльд. – Один из наших погиб, прокладывая путь остальным. Погиб, несмотря на все предосторожности.

– И что же там, на самом конце?

– Великий Бог, для каждого там – своё. Врата. Туман. Сумерки. Смерть разделяет всех, даже богов, каждому надо пройти свою часть в одиночестве. А потом, если хватит сил, своих спутников ты встретишь вновь.

– Ты был за теми вратами? – Отец поражён, чувствовала Райна, и изо всех сил старается скрыть.

– Был, великий бог, – склонил голову Скьёльд. – Но это не некромантия, это именно хождение в смерть, в области Демогоргона.

– Редкое по нашим временам умение, – небрежно уронил О́дин.

– Мы создали его сами, великий бог. Мы были первыми.

– Кто ж вы такие, хотел бы я знать…

– Если бы я мог ответить на твой вопрос, великий О́дин. Мы просто учились, боролись, постигали, пробовали, терпели неудачи, падали, поднимались вновь.

– Поменьше красивостей, чародей. Поменьше.

– Прости, великий бог, но это правда. Из областей Демогоргона вернулись только мы. Только я и моя сестра Соллей. Брат Кор Двейн вытягивал нас, удерживая тропу.

– Значит, туман?

– Туман, холодный и мокрый, великий бог.

– А что за туманом?

У Скьёльда дёрнулся уголок рта.

– У каждого своё, великий бог.

– Это я уже слышал. Что видел ты, ты сам, коль взялся вести об этом речи?

Волшебник опустил голову.

– Родной дом, – почти прошептал он. – Маму, отца… бабушку и деда… сестёр… всех. Всё было… как тогда. И… они словно знали, кто я и откуда. А потом дверь открылась и вошёл человек, страшный человек, страшный настолько, что я умер там, и упал на пол, и он молча стоял надо мной. А потом сказал, строго, но беззлобно: «Всё выведываешь, прознатец неугомонный? Лучше б с матерью поговорил», – и вышел. Помню, как скрипели половицы, как доски трещали… страх, страх и ужас, он мог порвать меня, душу мою, в клочья, как сухой лист…

На висках чародея заблестел пот.

– И я заговорил… нет… с сестренкой… не помню. – Он опустил голову. – Кор вытягивал нас тяжело, мы едва выжили, Соллей тоже…

– А она что видела? – безжалостно напирал О́дин.

Скьёльд помотал головой.

– Не ведаю, великий бог. Не знаю, всем ли является их родной дом, их близкие, кому не договорили, не досказали, не признались… или только мне. Спросить у Соллей я так и не решился.

– Ничего особенно страшного, – буркнул О́дин. – Встретиться с теми, кого любил, с кем рос, – что ж плохого? Хотел бы я знать, что меня после истинного Рагнаради будет ждать встреча с родичами!

– Нет, великий бог. – Теперь в голосе волшебника слышался настоящий ужас. – Мы люди, мы благословенны. Мы, а никто другой, есть любимые дети Творца. Боги прокляты. Я лишь краем уха услыхал их вопли…

– Лучше, когда есть чем вопить, – жёстко перебил О́дин. – Богу ли бояться мук?

– Есть муки, что невозможно представить смертному, – едва шевельнулись губы чародея. – Это удел павшего бога. Расплата. За могущество и за предательство.

– Ты ведаешь, о чём говоришь? Ты видел это сам?

– Нет, великий бог. Лишь смутные отзвуки. Остальное я додумал сам.

– Ну, так с этого бы и начинал. Все болтать горазды. Ты, значит, говорил, убираться отсюда скорее надо? Твоя правда, веди, сын Скримира.

– Чуть позже, – скрипнул зубами тот, уронил голову, выдохнул, вскинул вновь, явно не желая опускать глаз перед «великим богом». – Пока я лишь следую за вами. Вы выбираете путь. Потом, как только покинем пределы, где Хаосом пропитано всё, я поведу. В обход засевших там воинов Хедина.

О́дин молча склонил голову.

Расставание с Хаосом получилось совсем не таким, как думалось Райне. Множество голосов в голове стали столь громки, столь неотвязны, что она едва слышала собственных спутников.

«Ты наша, ты наша, ты всегда была нашей, дочь Сигрун. Сила твоей матери – сила Хаоса, побеждающего всегда и всех, Хаоса, что сильнее даже смерти, потому что в нём смерти нет!»

На разные лады, нескончаемо, неостановимо.

И ещё один сон – уже не из последних мгновений мёртвых богов, совсем напротив.

Рыночная площадь какого-то мелкого городка, обычного людского селения, бедного и убогого, возведённая из кольев ограда вокруг арены, где сжалась кучка полуодетых измождённых рабов.

Кучка рабов – и серо-зелёная туша драконейта, перед которым застыла высокая, богатырского сложения молодая женщина, ростом, шириной плеч и пудовыми кулаками заставившая бы устыдиться множество силачей.

Мама.

Райна видела, как мать голыми руками заломала недодракона, чувствовала на губах привкус её силы, острый и едкий, так похожий на плавающий в её собственной крови яд Хаоса.

«Мы дали ей силу, как и многим. Она победила. Она твоя мать. В тебе её кровь. Только поэтому ты и можешь пройти здесь, дочь Хаоса!»