Опасные игры - Сандра Браун

– Не знаю. Вот в том, что твой дом обыщут, я уверен. Это место преступления. На это они должны получить ордер. Его, конечно, дадут, и тогда полицейские вывернут твое жилище наизнанку.

– Как и мою жизнь…

Дерек промолчал.

– Ты боишься, что они могут что-нибудь найти? – Джули задала вопрос, который не давал ей покоя.

– Да, боюсь. Совсем не потому, что думаю, будто ты мне солгала. Просто полагаю, насчет Крейгтона Уиллера ты права. Если у него хватило ума взять твою пуговицу и подложить ее в номер Дьюка, одному Господу ведомо, что он еще придумал, чтобы убедить полицейских в том, будто вы – ты и Билли Дьюк – были сообщниками.

Джули смотрела в свой бокал, обводя его по краю пальцем.

– Я боюсь.

– Я знаю.

– Сегодня в галерее я по-настоящему испугалась, что он что-то со мной сделает… Крейгтон это понял. Теперь он знает, что я его боюсь. Я этого не хотела… Я пыталась, но…

– Но ты всего лишь человек.

Джули печально улыбнулась, и Дерек улыбнулся ей в ответ.

– Как ни банально это звучит, – она сделала глоток, а затем поставила бокал на край стола, сложила руки на коленях и глубоко вздохнула. – Поговори со мной, Дерек. О чем угодно. Расскажи, как твоя мама занималась дизайном интерьеров.

– Это ее хобби. А вообще-то у мамы есть способности. Друзья часто спрашивают ее, в какой цвет им покрасить стены, и кончается все тем, что она переделывает весь дом.

Дерек начал рассказывать о своей семье, и сразу стало ясно, как он любит всех родных. Его старший брат, экономист, жил с женой и двумя дочерьми-подростками в Огасте.

– Старшая племянница осенью начнет учиться в колледже. Поверить невозможно!.. Кажется, еще вчера она прибегала ко мне, чтобы я поцеловал ее расцарапанные коленки.

Его старшая сестра, медсестра, замужем за анестезиологом. Сейчас она не работает. Живут они в Хьюстоне.

– Мой зять очень славный парень, но такой скучный! С ним уснешь без всяких уколов. У них трое мальчишек. Старшему девять лет, младшему четыре. Провести их по какому-нибудь музею без приключений не удавалось ни разу, и Лувр исключением не стал.

– Представляю себе! – улыбнулась Джули.

– Я боялся, что они что-нибудь испортят и получится международный скандал. Уже видел газетные заголовки «Американские хулиганы прошлись по Лувру!» «Малолетние преступники из США уничтожили бесценные экспонаты!»

Они рассмеялись.

– На самом деле мои племянники славные ребята. – Дерек сидел в кресле, положив ноги на диван. Галстук распущен, рукава рубашки закатаны. Он поднял руки и сцепил пальцы за головой. – А теперь ты расскажи мне о себе.

– Ты обо мне все знаешь. Скажи спасибо Доджу.

– Прости меня, – эти слова прозвучали очень искренне. – Я действовал в интересах своих клиентов, а клиентами моими тогда были Уиллеры.

– Знаешь, даже хорошо, что ты уже все знаешь. В моих шкафах не осталось ни одного скелета.

– Разве? Я знаю только основные факты, а больше ничего.

– Неправда. Ты знаешь, что я очень люблю искусство.

– Ты случайно не влюбилась в того толстяка с картины?

Джули засмеялась:

– Нет, но не все мои клиенты столь привередливы. Многое из того, что я им продаю, я бы в своем доме не повесила.

– А как насчет той картины, которую я купил? С ней бы ты ужилась?

– Та картина мне нравится. У тебя хороший вкус.

– Спасибо.

– Еще ты знаешь, что я люблю готовить.

– Но я не в курсе, насколько хорошо у тебя это получается.

– Очень хорошо.

– У меня будет возможность проверить это заявление?

– Может быть. Когда-нибудь.

Этот ответ не исключал, что у них может быть общее будущее, но он ничего и не обещал. Оба это поняли, и повисла неловкая пауза.

Дерек решил свернуть в другую сторону:

– Расскажи о своих родителях. У вас были хорошие отношения?

– Не без ухабов. Все, как у всех. Но в целом у нас была очень счастливая семья. Отец был предан матери. Она любила его. Оба любили меня.

– Ты говоришь об этом с удивлением?

– Нет. С благодарностью.

– Почему с благодарностью?

Джули ненадолго задумалась, а потом сказала:

– Мама родила меня, когда была совсем юной. Ей, конечно, пришлось очень трудно, но она получила образование и стала работать, хотя у нее имелись ребенок и муж, о которых нужно было заботиться. Папа был нетребовательным мужем. Совсем нетребовательным. А я не была трудным ребенком. Но… но мама никогда не пыталась как-то изменить свою жизнь. Она не делала ничего такого, чтобы узнать, не понравится ли ей что-либо больше, чем работа администратора в школе. Она очень рано успокоилась. Я иногда задумывалась, не жалела ли она о выборе, который сделала.

– Ты когда-нибудь чувствовала неприязнь с ее стороны по отношению к тебе или к отцу?

– Никогда. Она относилась ко мне, к нам обоим, с огромной любовью, – Джули слегка пожала плечами. – Вот это меня и озадачивало. И за это я ей благодарна.

Дерек слегка сменил позу, затем встретился с ней взглядом и не отпускал, как он всегда делал со свидетелями, задавая очень важный вопрос.

– Как твои родители относились к твоим отношениям с Уиллером?

– Отец был почти на десять лет старше мамы. Он умер несколько лет назад, еще до того, как я познакомилась с Полом. Из-за моих злоключений в Париже мама не рассказывала мне о том, что у нее рак, пока уже не стало поздно. Она знала, что я встречалась с Полом, но никогда не видела нас вместе. Когда мне сообщили, что маме стало хуже, он купил мне билет на самолет, и я прилетела домой. Но попрощаться с ней я не успела… Пол тогда меня поддержал. Я была раздавлена смертью матери, тем, что меня не было рядом. Не знаю, что бы я сделала, если бы его не оказалось рядом. Он мне очень, очень помог.

– Если судить по тому, что я о нем знаю, меня это не удивляет.

Они снова замолчали. Теперь тему сменила Джули:

– Я прочитала в газете о деле, которым ты занимаешься.

– О каком деле?

– Джейсона Коннора.

Митчелл вздохнул:

– Тяжелый случай.

– Как ты можешь защищать этого мальчишку после того, что он сделал? Убил своих родителей!

– Мать и отчима. Его обвиняют в том, что он их убил.

– В газете сказано, что он порезал их на куски.

– «Преступление, совершенное в ярости». Я читал эту статью, – сухо сказал Дерек. – Надеюсь, наши будущие присяжные ее не видели.