Колыбельная для жертвы - Стюарт Макбрайд

Лиз выдохнула:

– Не берите в голову.

– Так что же, – встряла Элис, – с фотографией?

– Джессика встречалась с парнем, ну, на самом деле с мальчишкой, из Отдела по работе с персоналом. Даррен Уилкинсон. Приставучий такой и озабоченный. Просто вцепился в нее, как будто она испарится, если он не будет за нее держаться. – Покачала головой и закатила глаза. – И однажды присылает ей эсэмэску, в которой пишет, что больше не хочет ее видеть и что у них все позади. Вот так вот, одной эсэмэской ее бросил. Душераздирающая история, черт возьми.

Я положил мобильник в карман. Сабир, конечно, нытик, но дело свое знает.

– И когда это было?

Между аккуратно выщипанных бровей Лиз появилась маленькая морщинка.

– В прошлый четверг? Нет, в пятницу, точно помню, она хотела пойти в кино, посмотреть новый французский фильм, купила билеты и столик заказала на ужин, нарядилась, и только собралась выходить, как сообщение пришло. Стоит такая, в бюстгальтере, юбка новая, каблуки двенадцать сантиметров, и ругается как сапожник.

И через два дня пропадает.

Лиз засмеялась, негромко, скорее похоже на тихий, слегка прокуренный кашель.

– Я вам скажу, у нее папаша кто-то вроде проповедника, но клянусь всеми святыми, эта женщина могла воздух заквасить, если бы захотела. – Помолчала. – В смысле, может. Не могла. Может.

Элис кивнула.

– Должно быть, это немного необычно. Жить здесь всем вместе. Вы знали Клэр Янг?

– Нет, наверное. Ну да, на работе пересекались или на стоянке. Один или два раза на дне рождения или на новоселье. – Махнула рукой в сторону окна, где дождь хлестал по другим зданиям комплекса. – Знаю, что это немного старомодно, но в жизни здесь единственный бонус – небольшая арендная плата и что-то вроде чувства коллективизма. Понятно, эти мерзавцы хотят все продать девелоперам. Снижение расходов, вашу мать, просто мародерство какое-то. – Покопалась в сумке, вытащила мятый лист бумаги, наполовину покрытый подписями. – Не хотите подписать наше обращение в защиту комплекса зданий? Это…

Мобильник, лежавший на столе, взревел, Лиз схватила его:

– Алло?… Что, прямо сейчас? Нет, нет, уже иду.… Да. – Нажала на кнопку, хмуро посмотрела на черный экран. – Это такси. Мы тут собрались в «Королевского гусара» на карри. Вроде как подарок к моему дню рождения. – Взглянула на Элис, пару раз моргнула, провела ладонью по глазам. На щеке остался след туши для ресниц. – Не хочу без Джессики идти…

Элис наклонилась над кофейным столиком, над стопкой журналов со плетнями и машинами, взяла ее за руку:

– Не идите, если не хочется. Как думаете, что бы Джессика сейчас вам сказала?

Едва заметная хрупкая улыбка:

– Набить брюхо чечевичными лепешками, ягненком в остром соусе и совиньоном, пока из ушей не полезет. И она бы сказала: «Тебе не каждый день исполняется тридцать лет, Лиз, так что наслаждайся моментом».

– Значит, это вы и должны сделать.

Я поднялся с дивана:

– Перед тем как уйдете, дайте мне имя и адрес Джимми. Пусть это будет подарком ко дню рождения от Полиции Шотландии.

Стена коридора холодила мне спину, холод проникал сквозь мокрую куртку к замерзшей плоти внутри.

– Нет, Макэй. М. А. К. Э. Й. Джимми Макэй, последний из известных адресов – Каузкиллин, Уиллкокс Тауэрз, квартира 50.

Рона повторила все слово в слово, медленно, как будто одновременно записывала.

– О’кей, все поняла. Не беспокойся, когда мы с ним закончим, Джимми на миллион километров не подойдет к своей бывшей подружке.

– Спасибо, Рона.

– Эш? – Откашлялась. – Слушай, мне правда очень жаль, что я сказала Несс, что ты думаешь, будто Потрошитель может быть копом. Я не знала, что это нужно было держать в секрете. Честно.

– Ладно… ты только сделай так, чтобы Джимми Макэй своей тени пугался.

– Договорились.

Дверь в подъезд отворилась, и Элис, пятясь, вышла на улицу. Говорила она при этом слишком тихо, так что с того места, где я стоял, я разобрал всего пару слов. Потом она поклонилась и обняла того, кто стоял в дверях.

Элис снова попятилась, дверь закрылась. Постояла там немного, пошла в мою сторону, пару раз глубоко вздохнула, выгибая спину, потом повернулась и слегка улыбнулась мне. Помахала рукой.

Я, прихрамывая, подошел к ней.

Она провела рукой по лицу:

– Соседи Клэр Янг по квартире зафиксировались на третьей стадии модели Кюблер-Росс, вся квартира как мавзолей. – Отряхнулась. – Прости, что попросила тебя уйти, понимаешь…

– Все в порядке. Я понимаю. Им не нужно было, чтобы какой-то полицейский вторгался в их горе.

– Пффф… – Ткнулась лбом в мою грудь. – Немного нейролингвистического программирования, немного терапевтической беседы, и я почувствовала, как будто пробежала марафон со стиральной машиной на плечах.

Я потер ей плечи:

– Нормально?

Кивнула.

– А найдется что-нибудь поесть?

Я повернулся и повел ее к лестнице:

– Больничная столовка полное дерьмо, но снаружи всегда вагончик стоит, можно перекусить.

Лестница в здании «А» в стекле, а не в бетоне, с одной стороны вид на темные заросли Кэмберн Вудз, с другой – на автомобильную стоянку. И нет журналюг, лежащих в засаде перед входной дверью.

Элис повисла у меня на руке, а я похромал к двери, открыл. Она задержалась под навесом, пытаясь раскрыть складной зонтик.

– А мы можем прогуляться? Отсюда до больницы?

Дождь на улице стих, теперь он отвесно падал крупными каплями, отскакивая рикошетными брызгами от тротуарной плитки и асфальта. Лупил по деревьям и кустам, добиваясь полного подчинения.

– Ты уверена?

– Последние два часа мы только и делали, что пили чай и говорили со страдающими людьми, и от каждого вздоха несло болью и паникой, и да, я знаю, что это звучит мелодраматично, но я пытаюсь думать так, как думает он, когда смотрит на медицинских сестер, а сейчас я устала и просто хочу прогуляться под дождем, а не вариться в ужасе и горе.

– Хорошо…

Она подняла зонтик выше, чтобы и я мог нырнуть под него. Взяла меня под руку и прижалась, чтобы зонт накрывал нас обоих. Мы вышли из-под навеса в дождь.

– Хор власти и боли.

Пошли по тропинке, огибающей здание, у заднего фасада она разделялась в трех направлениях. Направо, к мрачным кирпичным глыбам зданий «Б» и «В», прямо, в Кэмберн Вудз, и налево, вдоль подлеска, где погасшие фонари вздымались, словно кости, в гранитное небо.