Ферма механических тел - Катерина Мелех

собора, по брюхам которых шарили столпы света прожекторов. На сводящий зубы вой воздушной тревоги к столице плыли жандармские дирижабли с ближайшей станции на другой стороне Сизого залива. Завтра все газеты будут пестреть заголовками о стальных яйцах Бартоломью Буревестника, прошедшего прямо над штабом тайной полиции. Командир прибавил скорость.

Я вылезла из машинного отделения, мигом задохнувшись от бьющего в лицо колючего ледяного ветра. Нацепила гогглы и, прикрыв лицо воротником пиджака, опасливо обернулась на приближающиеся огни жандармских дирижаблей.

— Успеем оторваться? Где «Буревестник»? — крикнула я в ухо командиру и сплюнула его плещущуюся на ветру бороду.

— У островов Еноха, — прогундосил в латунный нос бывший авиатор.

На первый вопрос он не ответил, но мне стало не до рефлексий. На корме зашевелилась Шпилька. Я склонилась над ней, откинула плащ Папы Легбы, оценивая повреждения, и выматерилась. Одним ангельским благословением тут не обойтись. Придется отвалить немалую пачку ассигнаций доктору Шприцу. Жаль, я здесь не помощник. Кровеносная система не мой профиль.

То, что в полумраке и на расстоянии я приняла за синяки от ударов, оказалось звездчатыми гематомами, как при варикозе или васкулите. Не знаю, как работают куклы вуду, но если с их помощью можно влиять на внутренние органы, то тогда становится ясно, почему это колдовство запрещено. Ни один астральный дух, даже ангелы с демонами не могут напрямую влиять на материю. Только косвенно, через ауру или эндоплазму, да и то в редких случаях.

Полли со стоном разлепила заплывшие глаза, и я поспешила укутать ее плотнее, на нервах задав самый идиотский вопрос из всех возможных:

— Как ты?

Взгляд у нее никак не фокусировался.

— Как в начале моей карьеры, — заплетающимся языком огрызнулась ночная бабочка.

А я как-то сразу поняла, что ее побудило переквалифицироваться в «госпожу-хозяйку». Она задела щекой шелковистые петушиные перья и с усилием подняла голову, оглядывая себя. Я обматерила ее чрезмерную активность и, предвосхищая болезненное столкновение ее виска с металлическим полом лодки, пересела, чтобы положить ее голову к себе на колени.

— Какой готический бурлеск, — заключила, наконец, она и вдруг хихикнула. — Пожалуй, дополню им свой образ.

А у меня от этого тоненького, высокого голоска, так не свойственного грубой куртизанке, упало сердце. И на миг Итана стало совсем не жаль. Именно эмпат искорежил ее душу, нещадно взламывая блоки на памяти. Ну, ничего, теургия поможет восстановить структуру эндоплазмы.

— Ты меня спасла? — она вдруг абсолютно адекватно взглянула на меня снизу-вверх. И голос стал нормальным.

Только это еще ничего не значит. Психотравмы такая дерьмовая штука. Рвануть может в любой момент, и не догадаешься, что послужило катализатором. А я с теми, у кого сорвало резьбу, общаться не умею.

— Тебя спасли Теш и Барти, — не стала я присваивать себе чужие лавры, осторожно откидывая с ее лица черные локоны, задерганные ветром. — И потом спасет Евангелин.

— Черт тебя дери, так и знала, что припрешься, — пробормотала Полли, явно услышав что-то иное.

Взгляд у нее опять поплыл, из уголка губ потекла слюна. Этой потерей ориентации я и обманулась, не успев среагировать, когда по лицу мазнули обрубки пальцев правой руки. Будь на Шпильке мной же сделанные «когти», мне бы уже разворотило глаз и пропороло щеку насквозь.

— Это ведь из-за тебя меня и загребли, сучка!

— Что происходит? — прогудел командир.

— Получаю заслуженный разнос! — в духе Ли Мэя беспечно откликнулась я, бережно прижимая руки Полли к телу.

Стыда справедливое обвинение уже не вызвало. Для очищения моей совести вполне хватило того, что из застенок Бюро подругу я вызволила. А вот беспокойство о ее сохранности все нарастало. Потому что, стоило мне вывести из строя ее руки жестом, напоминающим объятия, как она жалобно заплакала, бормоча благодарности за спасение и извинения за попытку навредить. Так ей в голову может взбрести и мысль шагнуть за борт. А сумасшедшую в состоянии аффекта я могу и не удержать.

— Далеко еще? — крикнула я, пытаясь разглядеть пейзаж, но видимость стала совсем нулевой. Лишь белые мушки снега и черные валы туч.

Свист ветра нарастал, поэтому командир меня не услышал, и я решила больше его не отвлекать. Полет в такую погоду и без того требует титанических усилий. Пока обезвреживала вновь забрыкавшуюся Шпильку, задумалась об отцентрифуженном импланте огнестрельной ноги, из-за которого и начались все мои неприятности.

Вот правильно говорят, инициатива наказуема. Зачем вообще начала его конструировать? Остановилась бы на руке-револьвере, как мастер Дедерик просил. Так нет же, гномья кровь взыграла, поработать сверхурочно потянуло!

А ведь он опять у бобби остался. Может, неспроста? Он же недоработанный. Да и напортачила я там при сборке малость. Надеюсь, бобби, что попытаются им воспользоваться, подорвутся.

На этих садистских мыслях я и увидела «Буревестник». Он выступил из туч внезапно, незаметный из-за выключенных огней. Небольшой, но благодаря тому быстроходный и маневренный цеппелин, гондола которого была стилизована под крылатый фрегат.

Мы подлетели к грузовому отсеку и издали короткий гудок. Шлюзы со скрипом открылись, впуская в теплое, сухое, воняющее дымом и машинным маслом нутро. Я зажмурилась, привыкая к приглушенному свету электрических ламп, почти вслепую передавая Шпильку Евангелин, безошибочно узнаваемой по перестуку каблуков. А когда сняла гогглы и проморгалась, меня впечатало в знакомое сукно мундира, пахнущее сигаретами и кофе.

— Я верил, что у тебя получится.

Как лестно это слышать от человека, потерявшего веру даже в Еноха. Я вскинула голову, жадно пожирая взглядом каждую черточку родного бледного лица, обрамленного жесткими черными прядями. Волевой подбородок, длинноватый нос, брови с драматичным изломом, губы, правый уголок которых приподнят в улыбке, а левый чуть опущен, но это его не портит. И омуты чернильных раскосых глаз, вмиг остекленевших при взгляде на мой лоб с застывшей коркой крови.

— Ты ранена?

От этой замогильной интонации я забеспокоилась о сохранности Папы Легбы, с которым у Мэя был долгий разговор после заключения нашей сделки, касающийся моей безопасности. И что-то мне подсказывает, что, нарушь демон поставленные инквизитором условия, его ожидал бы экзорцизм гораздо хлеще того, что попыталась устроить ему теургесса.

— Нет, кровь не моя, — поспешила успокоить я его, обвила руками его шею и взмолилась. — Мэй, в