Уроки дыхания - Энн Тайлер

Мэгги, повернувшись к Серине, сказала: «Ах, Серина, я так сожалею о твоей утрате». Одетая в красное похоронное платье Серина промокала слезы бахромой черной шали. «Так сожалею, душа моя», – сказала Мэгги и проснулась, тоже плача. Она подумала, что лежит дома в постели, а рядом спит Айра, дыша так ровно, как шуршат по асфальту покрышки машин; его теплая, голая рука покоится под ее головой. Однако то была не рука, а подголовник автомобильного сиденья. Мэгги выпрямилась, кончиками пальцев смахнула с ресниц слезы.

Свет притушили еще на одно деление шкалы, которая завершается темнотой, они уже ехали по протяженному, запутанному торговому району, что раскинулся прямо над Балтимором. Мелькали сверкающие вывески: КАЧЕСТВЕННАЯ САНТЕХНИКА, и ГРИЛЬ СЕСИЛИ, и ЕШЬ, ЕШЬ, ЕШЬ. От Айры остался лишь серый профиль, а повернувшись назад, Мэгги увидела, что лица Лерой и Фионы обесцветились, красочными на них остались лишь отблески неона.

– Далеко еще? – спросила она у Айры.

– Да минут пятнадцать. Мы уже внутри Кольцевой.

– Не забудь остановиться у магазина.

Она сердилась на себя за то, что пропустила часть разговора. (А может, его и не было? Это еще хуже.) Голова словно ватой набита, ничто не выглядит по-настоящему реальным. Они проехали мимо дома, на освещенной застекленной веранде которого были пирамидой выставлены барабаны – большие, на них поменьше и так далее, некоторые в золотистых блестках, точно вечернее платье из ламе, и все в проблесках хрома, – и Мэгги подумала, не заснула ли она снова. Поворачивая голову, она провожала дом глазами, барабаны уменьшались, но оставались жутковато яркими, точно рыбки в аквариуме.

– Мне такой непонятный сон привиделся, – помолчав, сказала она.

– А я там была? – пожелала узнать Лерой.

– Вообще-то не помню. Но могла быть.

– Моей подруге Валери на прошлой неделе приснилось, что я умерла, – сказала Лерой.

– Оох, такого даже говорить не следует!

– Ей приснилось, что меня тракторный прицеп задавил, – довольно сообщила Лерой.

Мэгги повернулась, чтобы встретиться глазами с Фионой. Следовало заверить ее, что подобные сны ничего не значат, а может быть, получить эти заверения от нее. Однако Фиона их разговора не слышала. Она вглядывалась в скопление круглосуточных магазинов и пиццерий.

– Супермаркет «Достойная цена», – сказал Айра и щелкнул выключателем левого поворотника.

– Достойная чего? – спросила Мэгги. – Никогда о таком не слышала.

– Зато он под рукой, вот что главное, – сказал Айра. Он постоял, пропуская встречные машины, дождался окошка в потоке и проскочил через улицу на парковку, замусоренную брошенными тележками для покупок. Остановился рядом с грузовым фургоном и выключил двигатель.

Лерой сказала, что тоже хочет пойти в магазин. Мэгги согласилась: «Ну конечно», после чего и ссутулившийся над рулем Айра выпрямился и открыл свою дверцу, по-видимому надумав отправиться с ними. Это вызвало у Мэгги улыбку. (И не пытайтесь уверить меня, что он равнодушен к своей внучке!) Фиона сказала: «Ладно, я не хочу сидеть тут одна» – и вылезла из машины. По воспоминаниям Мэгги, большой любительницей походов по продуктовым магазинам она не была.

«Достойная цена» оказалась одним из огромных, прохладных, белых, сверкающих магазинов с рядами и рядами кассовых аппаратов, большая часть которых не обслуживалась. Из динамиков текла какая-то слащавая любовная песня. Мэгги невольно замедлила шаг, приноровясь к ритму музыки. Мечтательно помахивая сумочкой, она плыла мимо фруктов с овощами, все остальные ушли вперед. Лерой разбежалась с пустой тележкой, заскочила на подножку и катила, пока не поравнялась с Айрой, который уже достиг стойки с курятиной. Он обернулся, улыбнулся девочке. Мэгги увидела его профиль, острый и словно бы волчий (голодный на самом деле). Было что-то непонятное в том, как его лицо тянулось к Лерой. Мэгги обогнала Фиону и подошла к нему. Взяла мужа под руку, легко провела щекой по его плечу.

– Темное мясо или белое? – спросил Айра у Лерой.

– Темное, – сразу ответила Лерой. – Мы с ма ножки любим.

– Мы тоже, – сказал Айра и, выбрав упаковку, опустил ее в тележку.

– Мы иногда и бедрышки едим, а про крылышки думаем, что они не стоят возни, – сказала Лерой.

«Мы с ма» то, «мы с ма» это… Давно ли и сама Мэгги была центром чьего-то мира? А ведь эта «ма» – всего лишь Фиона, хрупкая Фиона, идущая в обрезанных шортах по проходу.

Айра, напевая вместе с динамиками, уложил поверх ножек упаковку бедрышек.

– Теперь пошли за мороженым, – сказал он.

Лерой поехала на тележке, Мэгги и Айра последовали за ней. Рука Мэгги так и осталась просунутой под руку Айры. Фиона плелась позади.

Добравшись до замороженных продуктов, они единогласно остановились на мороженом со сливочной помадкой, однако обилие его разновидностей затруднило выбор. Тут имелась собственная марка «Достойной цены», марки стандартные и марки замысловатые, с заграничными названиями, Айра называл их «дизайнерскими десертами», а дизайнерские десерты он не одобрял в принципе. Фиона, обнаружившая отдел «Уход за волосами», мнения своего по части мороженого не высказала, а Лерой объявила, что они с ма всегда любят «Брейерс». Мэгги была за то, чтобы взять да и купить что-нибудь заграничное. Спор на этот счет мог продолжаться целую вечность, но тут динамики заиграли «Сегодня ночью ты моя», и на середине песни Айра начал негромко подпевать. «Там, внизу, у реки…» – с отсутствующим видом рокотал он. Тут уж и Мэгги не устояла перед соблазном присоединить к его пению маленькую сопрановую партию: «Как же сладко, посмотри…»

Поначалу это было пародией, но затем они распелись не на шутку. «Повторим, так нам будет о чем помечтать при луне!» В припеве их голоса переплелись и разошлись, чтобы воссоединиться и снова обвиться один вокруг другого. Фиона даже забыла про коробочку с краской для волос, которую изучала; Лерой восторженно сжала ладони под подбородком; пожилая женщина остановилась в проходе, чтобы улыбнуться им. Она-то и вернула Мэгги на землю. И Мэгги вмиг представилось, что в этой сцене присутствует какой-то обман, некая ложь есть в том, как они с Айрой уступчиво стараются достигнуть гармонии, в романтическую дымку которой они облекают друг друга. И оборвала свое соло.

– «Пейшэнс и Пруденс», – коротко проинформировала она Лерой. – Пятьдесят седьмой год.

– Пятьдесят шестой, – поправил ее Айра.

– Как скажешь, – согласилась Мэгги.

И они вернулись к мороженому.

В конце концов выбрали все-таки «Брейерс» и к нему шоколадный соус, банки которого стояли над холодильником.

– «Херши» или «Нестле»? – спросил Айра.

– Решайте сами.

– А то еще есть «Достойная цена». Что ты скажешь, если мы его возьмем?

– Лишь бы не «Бурую коровку», – ответила Лерой. – Я ее ненавижу.