Скверна. Шаг второй - Оро Призывающий

выстрелов. Казалось, нападающие поставили своей задачей уничтожить вообще всех до одного.

Сара осознала, что рыдает, только когда слезы начали мешать ей рассмотреть картинку перед собой. Она громко задышала, девушку бросило в жар, и, как в тумане, она еще сильнее разрыдалась, снова случайно взглянув на экран. Макс сидел на кресле в покрасневшей от крови рубашке; посреди его лба зияло жуткого вида пулевое отверстие.

Девушка истошно завопила. Все звуки исчезли – на их смену пришел нескончаемый гул. Ею овладело непреодолимое желание подбежать к брату и помочь. Она не понимала, что делать в этой ситуации, но почему-то была уверена, что это не конец. Что Макс еще может выкарабкаться.

Увы, она была не права.

Эпилог

Я открыл глаза в пустом поезде. Мы мчались так быстро, что страшно было даже смотреть в окно. Казалось, вихрь темноты поглотит меня, стоит кинуть даже один короткий взгляд. Несмотря на страх, я все же нашел в себе силы сделать это.

И не увидел ничего.

Чувство сожаления скрутило меня едким ядом. Возможно, сумей я разглядеть там хоть что-то, вовремя спохватиться, и тогда я бы уже не был простым пассажиром, но кем? Сложно сказать. Но знаю наверняка: пока я не вижу пейзаж за окном ясно и отчетливо, все продолжится так, как есть сейчас.

Возможно, это непосильная задача для одного. Мне не справиться. Возможно, будь еще кто-то, и с этой тьмой разобраться было бы проще? Нет. Вряд ли проще. Просто путь сквозь нее стал бы не таким удручающим. Возможно, даже увлекательным.

В какой-то момент моего носа достиг едкий запах дешевых сигарет; перед глазами проплыл клубок дыма. Я нехотя отвел глаза от черного окна.

Передо мной сидел Макс. Я удивленно посмотрел на него, не совсем понимая, что он здесь забыл.

Он смотрел в окно, как и я ранее. Но в отличие от меня, в его глазах читались легкая тоска и смирение. Затем, как искра света, его губы растянулись в улыбке. Словно тот разглядел в темноте что-то достаточно забавное.

Макс сделал затяжку и, наконец, неспешно перевел взгляд на меня. На губах была все та же ухмылка, но в глазах висела печаль. Словно он сочувствовал мне.

Я знал, что стоит ему докурить сигарету, и он уйдет.

Наверное, отсюда и сочувствие. Я-то останусь.

Хотелось спросить, что такого смешного он увидел там за окном. Но почему-то я никак не могу сформулировать вопрос. Казалось, ответ лежал на поверхности, он был настолько простым и понятным любому живому, но оттого и сложным. Действительно смешно.

Невольно я и сам расплылся в ухмылке. При виде нее тоска в глазах Макса немного рассеялась.

Он протянул мне пачку сигарет.

Огня не было, казалось, даже с такой простой задачей я не мог сейчас справиться. Макс передал мне свою, наполовину выкуренную, сигарету. Я прикурил от нее.

Мы молча пыхтели, каждый думал о своем. Слова были лишними. От одного только его присутствия, без слов, уже становилось легче находиться здесь. Мысль о том, что ноша, непосильная для одного, кажется такой пустяковой, если ее тащить вдвоем, дарила надежду.

Я смотрел как его сигарета тлеет с каждой затяжкой, и со страхом прикидывал, насколько ее еще может хватить. Увы, за этими мыслями я даже не заметил, как сигарета Макса в один миг догорела до бычка. А я так и не успел ничего сказать.

– Бывай, – он встал, в последний раз посмотрел на меня – и вышел на станции.

Я же остался один, с недокуренной сигаретой и глупой ухмылкой на лице, так до конца и не понимая, что именно сейчас потерял.

Шли минуты. Потухла сигарета, от которой остался лишь бычок. Улыбка медленно сползала с моих губ, пока вовсе не исчезла.

Вместе с Максом ушло все то, что могло вызвать ее повторно. Я снова остался один в этом проклятом поезде.

Мы мчались так быстро, что страшно было даже смотреть в окно. Казалось, вихрь темноты поглотит меня, стоит кинуть даже один короткий взгляд. Несмотря на страх, я все же нашел в себе силы сделать это.

* * *

Белецкий первым ступил за порог башни Локков, следом старик.

За ними его дочь и непримечательный парень в маске. Белецкий фыркнул, когда тот не пойми зачем нацепил ее обратно. Тот всегда был странным, но отменно выполнял свою работу и был убедительно замотивирован хранить верность, а прочее Белецкого не волновало.

Какое-то время Вульфрик продолжал хранить молчание, что-то обдумывая, а затем обернулся на Родиона.

– Ты это специально? – вопрос звучал так, будто они вели беседу уже десять минут.

Старик приподнял бровь.

– Ты о чем?

– О том, что ты превратил голову нашего масочника в кровавый фонтан в самый драматический момент, – голос Белецкого звучал раздраженно. – Я собирался узнать, кто скрывается под ней.

– Я собирался проделать ему лишь маленькую дырочку меж глаз, – Родион виновато почесал затылок. – Но забыл, что в магазине экспансивные патроны. Старость. Память подводит.

Старость? Белецкий фыркнул. Нет, он мог ожидать от старика чего угодно, но только не подобной халатности по отношению к оружию. От кого-кого, но точно не от Родиона.

Белецкий, Элиза и непримечательный парень сели в машину, припаркованную здесь же, старик же остался стоять снаружи.

– Ты не поедешь с нами? – Белецкий глянул на него с легким удивлением.

Какие еще дела могут быть у Родиона здесь или поблизости? Кто его там знает, от него всего ждать можно.

– Езжайте сами, я пешком, – помотал головой старик. – В моем возрасте полезно ходить пешком.

Ну и черт бы с ним. Дела Родиона – это дела Родиона, и, в конце концов, почему они должны его интересовать? Главное, что сегодняшний вечер прошел по плану. Почти.

Машина тронулась с места. Белецкий машинально продолжал глядеть на уменьшающуюся фигуру Родиона в зеркале заднего вида, но тот не трогался с места, продолжая стоять.

А затем окончательно пропал из поля зрения Вульфрика Белецкого.

* * *

Треплу сразу не понравилась идея Макса оставить его главным в клубе, пока они разбираются с локковским интервью.

Во-первых, каким таким образом он, единственный непробужденный среди всех присутствующих, должен будет утихомирить остальных в случае чего?

Во-вторых, у него серьезно начинала болеть голова от необходимости раз за разом объяснять всяким УБИшным сотрудникам, кто, где, что и как. Их главный, Рубан, приехал с десятком солдат, чтобы перевезти Пробужденных в более подходящее место для тренировок, чем ночной клуб в трущобах, и это было целой головной болью.

А в-третьих,