Странствие. Книга I - Григорий Исаев

стабильности… В такие тяжелые времена нельзя позволить всему рушиться. Стабильность — опора благополучия и победы. Если вы сможете найти в себе силы закрывать глаза на некоторые вещи и не будете задавать лишних вопросов, всем будет только лучше. Помните о том, ради чего все это. Спасение Эзилата в наших с вами руках. После никто не вспомнит, чей вы сын, я вам обещаю. Все будут говорить только о лично ваших заслугах.

Цесара хотел отсрочить разборки с Титом. Он знал, что Тит не угомонится очень быстро, но, вероятно, ему удалось бы склонить воина на свою сторону позднее. Тит воспринял это предложение однозначно отрицательно. Он не сказал ничего и в кабинете повисла пауза. «Я должен выбрать между своими принципами и общим благом… и своим благом…» — думал Тит. Тит никогда не думал о том, что его принципы — не единое с общим благом.

Тит не дал ответа сразу. Он взял время подумать и, попрощавшись с Цесаром, пошел прочь. Цесар догнал его у выхода из дома и сообщил, что Титу приготовили новую комнату. Комната находилась в командирских казармах. Нужды ютиться в стенах лекарской больше не было.

Хадегис проводил Тита в его новые покои. Когда они прибыли на место, Тит понял, что новая комната ему досталась не просто так — это был маленький подарок от Цесара в знак предложенной им дружбы. Вот тогда до Тита дошло, что Цесар просто пытается переманить его на сторону зла, а все сказанное им было грамотно выстроенными и подобранными, но при это лукавыми, словами. Тит решил, что ни за что не пойдет на его предложение и начнет действовать сейчас же.

Как только Тит остался один, он нашел перо и бумагу и написал письмо Иллиру. Он сообщил ему все: про ситуацию в каструме Скутум (о том, в каком состоянии находилось войско в каструме, о задержках в выплатах, о битве, о поражении), про предательство Криуса и Цесара, про попытку подкупа, про угрозы Терентия Галлуса, и все свои домыслы о связях каждого из этих командиров между собой. Тит написал, что намерен действовать жестко и быстро, чтобы вырвать смертельную опухоль из тела страдающей Родины. Он планировал арестовать Цесара и Криуса в течение нескольких дней — сразу после того, как определит всех замешанных в преступлениях. В этот день в столицу улетело два голубя: один с посланием от Тита, другой с посланием от Цесара.

* * *

Тем временем война набирала обороты. Парис стал действовать агрессивнее. Поползли слухи, что южные племена кариумов в тайне помогали мятежникам из Валлиса — поставляли оружие и доспехи; хотя доказательств о том не было. Парис хотел напасть на каструм Гатас, а до этого бил по близлежащим форпостам и линиям снабжения, чтобы оголит защиту каструма. Мелкие стычки, начавшиеся еще тогда, когда Тит лежал без сознания, происходили все чаще и иногда превращались в сражения с участием двадцати-тридцати воинов. Не тот масштаб, чтобы напугать Эзилат, но все это расшатывало оборону, что не могло не беспокоить командование. Цесар много времени проводил на военных советах, готовя ответ врагу, ведь его договоренности о статусе-кво были нарушены Титом.

Прошло несколько дней с момента, как Тит направил письмо Иллиру. В тот момент, пока Фин, Лотар и Натан пробирались через заросли гор Норраберг под пристальным взором Аффиса, Тит готовился к своему «сражению».

Это был погожий денек, конец марта. Солнце ослепительно светило с самого утра и грело землю, как летом. Ветра не было совсем, хотя в горах только недавно закончился ураган. Не считая охраны, Тит проснулся раньше всех в каструме. Он вышел на плац, расположенный в самом центре крепости и прислушался к тишине. Солнце пригревало лицо и руки, но под доспех закрадывался легкий приятный холодок. Так он стоял довольно долго, собираясь с мыслями, пока не запела труба. Сразу же после нее началась суета.

С вечера у Тита был список имен всех тех, кто помогал Цесару. Варий и Хадегис с помощью Кутония Куорры постарались собрать сведения как можно аккуратнее и теперь Тит был готов к решительному броску. Варий и Комес пытались отговорить его от поспешных действий, припоминали ситуацию с Бенегусом Неро, но Тит в очередной раз их не послушал. Варий подчинился, но уже тогда тихо сказал Хадегису: «Я седею с каждым днем все сильнее. Тит мой командир, но с меня хватит этих разборок. Как только все уляжется, я подам в отставку».

После утренних построений и рутинных мероприятий все командиры собрались на очередной совет. Сегодня на совете Цесар хотел обсудить способы утихомирить Париса, чтобы отсрочить усиление сопротивления и дождаться подкрепления из Эзилата. Цесар уже несколько дней ждал ответа от Тита и хотел получить его еще перед советом, чтобы заручиться его поддержкой. Но Тита совершенно не устраивало не предложение Цесара, не его нерасторопные действия в отношении повстанцев. Теперь, когда он имел все необходимые доказательства, он собирался арестовать Цесара и занять его место.

Люди Тита были готовы. Звеня доспехом, они шли следом за ним. Когда они приблизились к принципию[49], стража на входе постаралась их остановить — внутрь мог войти только Тит, но их быстро образумили. У Тита были на то полномочия.

Когда Тит вошел в зал совета со своей контубернией, Цесар все понял. Остальные командиры, их было пятеро (среди них был и Кутоний), взволнованно смотрели на Тита — он выглядел грозно и решительно. Цесар вышел вперед и спокойно сказал:

— Полагаю, это и есть твой ответ на мое предложение.

— Все верно.

— И что же ты намерен делать?

— Я уже сообщил Иллиру о вашем предательстве, центурион Цесар. И более того, о вашей попытке подкупить меня. У меня есть право и полномочия арестовать вас и всех тех, кто причастен к преступлениям, которые вы совершали.

Цесар поднял подбородок и гордо посмотрел на Тита. Тит скомандовал:

— Декурион Комус, арестовать центуриона Цесара и остальных.

— Это возмутительно! — Закричал кто-то из обвиняемых.

— Ведите их через Гатас в темницу.

Кутоний гордо смотрел на Тита. Он был необычайно рад, что Тит так решительно взял судьбу в свои руки. Лишь двух командиров не тронули — они были не причастны, во всяком случаи, сведений о них не было. Они не стали на защиту Цесара и просто наблюдали за происходящим.

Когда Цесара проводили мимо Тита, он остановился близко с ним и с призрением сказал ему:

— Мальчик, ты выбрал не верный путь. Ты будешь покрыт позором до скончания