Лучик надежды - Миранда Дикинсон

– В Википедии? Фи-и-и… Она сама могла это написать.

Мэтти проигнорировала реплику Рэни. Когда утомленный на вид молодой человек в джинсах и черной рубашке подошел к Ржавчику, она отперла дверь со стороны водителя.

– Доброе утро.

– Привет, – тяжело дыша, произнес он.

На его лице мелькнула и увяла улыбка.

– Извините, что заставил вас ждать, но мисс Дэвис запаздывает не по своей вине. Если вы проследуете за мной, я проведу вас в дом и напою чаем. Надеюсь, вы не против?

Появление Прю и Кельвина, сидевших до этого на заднем сиденье, вызвало у незнакомца легкую озадаченность.

– А-а-а… это с вами?

– Мы готовы подождать здесь, – прошептала Прю, обращаясь к Мэтти.

– Нет нужды. Вы можете пойти с нами. Кстати, меня зовут Тейфи Миллер. Я личный секретарь мисс Дэвис.

– Матильда Белл… Мэтти… Мы говорили по телефону… кажется… А это Рэни Сильвер.

В этот момент, словно оперная дива, в восьмой раз вышедшая на поклон к публике, из-за противоположной стороны автофургона появилась Рэни. Она протянула руку и, как будто благословляя молодого человека, произнесла:

– Здравствуйте, мистер Миллер.

– Это большая честь, миссис Сильвер. Я большой поклонник вашего творчества. Когда я был еще мальчишкой, ваши альбомы времен Лас-Вегаса были любимыми в коллекции записей моего отца.

Польщенная услышанным, Рэни издала притворно-смущенный смешок.

– Какой милый молодой человек! Напомните, чтобы я подписала вам что-то прежде, чем я уеду. Маленький подарок на память…

– Это будет просто фантастика! Ну, если вы все собрались, то за мной…

Дом, в который ввел их Тейфи, был самым великолепным из всех, в которых им довелось побывать во время поездки. «Путешественники» потянулись за личным секретарем Элис в широкий и высокий холл, занимающий целых два этажа здания. Сквозь красивые витражные окна на обоих уровнях в помещение, играя со светотенью, проникали мягкие заплатки красного, голубого, зеленого и золотистого цветов. Ковер, по которому они шли, был из дорогих, просто роскошный ковер. На окнах и в обрамлении дверных проемов висели пошитые из дорогого газета[110] шторы.

Широкая парадная лестница начиналась в центре холла, но посередине разделялась надвое и вела в восточное и западное крыло особняка.

– Чертов дворец, – пробурчала Рэни. – Ну и дает…

В руке Тейфи сердито завибрировал мобильный телефон.

– А-а-а… Мисс Дэвис готова. Прошу следовать за мной в гостиную.

Назвать это гостиной было все равно что называть стадион «Миллениум»[111] школьным футбольным полем. В просторной продолговатой комнате были расставлены три гарнитура, состоящие из диванов, кресел и низеньких столиков. Стены и мягкая мебель были выдержаны в желтых, белых и цвета червонного золота тонах. Создавалось впечатление, что солнце заперли в комнате и теперь все вокруг сверкает. В одинаковых плетеных корзинках, стоящих по обе стороны от величественного камина резного мрамора, дремали два белоснежных длинношерстных чихуахуа с персиковыми подпалинами. Вторжение четырех незнакомцев в их дом ничуть не потревожило собак.

– Не обращайте внимания на собак, – заявил Тейфи. – Морк и Орсон не злее комнатных тапочек. Они даже не заметят вашего присутствия. Чувствуйте себя как дома. Я распоряжусь, чтобы принесли чай.

Он поспешно вышел из комнаты, а Мэтти, наблюдая за ним, задалась вопросом, способен ли Тейфи просто ходить или ему обязательно нужно носиться как угорелому.

– Наша малышка Элис стала владетельницей настоящего особняка, – произнесла Рэни, меланхолично проводя рукой по золотистой бархатной подушке. – Повезло девочке.

Мэтти внимательно посмотрела на Рэни. Если утром старушка то и дело шутила и сыпала остротами, то сейчас казалась потухшей, как будто кто-то залез внутрь нее и погасил лампочку. Оставив Прю гладить сонных собак, лежащих у камина, а Кельвина украдкой делать фотографии на своем телефоне, Мэтти осторожно присела подле Рэни.

– Эй! Как ты?

– Не беспокойся насчет меня. Просто это место… Я слишком поражена увиденным.

– Неудивительно. Элис много и тяжело работала, чтобы жить в таком особняке. И нет ничего особенного в том, что теперь она хочет продемонстрировать то, чего добилась.

– Изумительно. Я такого, признаюсь, не ожидала…

Мэтти положила руку поверх руки Рэни, покоившейся на белой парчовой обивке дивана, и сказала:

– Давай посмотрим правде в глаза: мало из того, что мы запланировали, произошло так, как мы рассчитывали, но в любом случае все оказалось не так уж плохо, верно? Было прикольно… в основном…

– В общем-то да… Но вот что я скажу тебе, Мэтти: я рада, что это последняя остановка. Не думаю, что мое сердце выдержит еще какие-то потрясения, если они случатся на этой неделе.

– Наконец-то ты вернулась!

Мэтти повернула голову и посмотрела на невысокого роста леди, одетую в длинное бордового цвета платье, идеально пригнанное по фигуре. Шею ее прикрывала красиво повязанная темно-зеленая шаль из пашмины[112]. Она скорее вплыла, а не вошла в великолепную гостиную, поддерживаемая за локоть красивым личным секретарем. Мэтти узнала ее. Лицо этой женщины часто мелькало на обложках журналов, расставленных в газетных киосках Кингс-Санбери. Ее слава распространилась далеко за пределы родного Уэльса, подкрепленная в последнее время частым появлением в телевизионный час пик на экранах.

Рэни стояла, стараясь спрятать трость за ногой.

– Мне кажется, пришло время для нашей встречи.

Элис и Рэни расцеловались, чмокая друг друга в щеки. Затем, отбросив всякое подобие официальности, Элис крепко обняла свою прежнюю подругу.

– Как хорошо видеть тебя здесь, Рэни! Не важно, что тебе понадобилось шестьдесят лет, чтобы доехать. Как ты, ради бога, себя чувствуешь? Выглядишь замечательно, как и всегда. Готова поспорить, что до сих пор разбиваешь сердца в Западном полушарии.

Рэни улыбнулась.

– Как для старой птицы, ты тоже вполне в форме.

– Знаю. Кому какое теперь дело? Две едва держащиеся на ногах старые звездочки восьмидесяти с лишним лет… Но при этом мы еще можем навести шороху… А теперь присядем и поговорим. Что ты будешь пить? Может, чай? Черт побери, Тейфи понятия не имеет, как вести себя со звездами. Мне приходится обучать его всему с самого начала. Послушай! У меня остался просто божественный коньяк. Привезла из последней поездки в Париж. Хочешь рюмашку, дорогуша? Я, конечно, тоже выпью. Помнишь, в старые дни ты тайком приносила в гримерку плоскую фляжку, когда Рико не видел? Шерри и жгучий бурбон, если не ошибаюсь?