Царь Каменных Врат - Дэвид Геммел

— Надень маску, — сказала она. — Вдруг кто-нибудь пройдет мимо.

Он впился в нее своими яркими голубыми глазами, отвернулся и надел маску.

— Уже прошел, — с грустью сказал он.

Ближе к полудню в неприятельском лагере протрубили трубы, и тысяч десять воинов, собравшись у повозок, принялись сгружать лестницы, привязывать веревки к крючьям и разбирать щиты.

Ананаис взбежал на стену, где Лейк проверял растяжки и приводы самострела.

Враг выстроился в долине, сверкая на солнце мечами и копьями. Забили барабаны, и войско двинулось вперед.

Защитники на стене облизнули сухими языками сухие губы и вытерли потные ладони об одежду.

Медленная барабанная дробь эхом отдавалась в горах.

Ужас нахлынул на защитников словно прибой. Люди с криками прыгали со стены на траву.

— Это Храмовники! — крикнул Декадо. — Это они напускают страх.

Но паника не прекратилась. Ананаис пытался остановить бегущих, но и его голос тоже дрожал от страха. Барабаны приближались, и все больше бойцов прыгало вниз.

Сотни человек бросились бежать — и остановились, увидев перед собой женщину в заржавленной кольчуге.

— Мы скодийцы, — прогремела Райван, — а скодийцы не бегут. Мы — сыны Друсса-Легенды. Мы не бегаем от врага!

Обнажив короткий меч, она двинулась сквозь ряды бегущих к стене. Там осталась лишь горстка воинов, да и те были белы как снег и дрожали. Райван с возрастающим страхом взошла на ступени.

Ананаис, спотыкаясь, бросился к ней и протянул ей руку, которую она с благодарностью приняла.

— Им нас не одолеть! — сквозь зубы процедила она. В расширенных глазах застыл ужас.

Бегущие скодийцы, обернувшись, увидели ее, гордо стоящую посередине стены. Они подобрали мечи и повернули обратно, преодолевая напирающую на них стену страха.

И страх прошел!

Декадо и Тридцать отогнали вражеские чары, оградив щитом Райван.

Скодийские воины, охваченные гневом, устремились обратно на стену. Они выстроились, исполненные решимости, пристыженные тем, что женщина оказалась храбрее их.

Барабаны утихли, и пропела труба.

Десять тысяч воинов с бешеным ревом ринулись на приступ.

Лейк и его помощники отвели назад рычаги обоих самострелов и зарядили их свинцом. На пятидесяти шагах Лейк поднял руку, на сорока опустил ее и дернул за шнур. Первый самострел выстрелил. Еще мгновение — и выстрелил второй.

Передние вражеские ряды полегли как подкошенные, и защитники разразились громкими криками «ура». Скодийские лучники залпами пускали стрелы, но солдаты все были в тяжелых доспехах и прикрывались щитами.

Крючья и лестницы загрохотали о стену.

— Ну, началось! — сказал Ананаис.

Первый солдат, влезший на стену, погиб от меча Черной Маски, пронзившего ему горло. Падая, он увлек за собой другого.

За ним хлынули новые, и битва закипела.

Декадо и Тридцать сражались вместе по правую руку от Ананаиса, и в том месте никому не удавалось ступить на стену.

Зато слева захватчики проделали брешь. Ананаис бросился туда, круша, рубя и убивая. Он расшвыривал врагов словно лев, попавший в стаю волков, и скодийцы с победным кличем валили за ним. Солдат медленно, но верно оттесняли обратно. Райван пронзила своим мечом грудь врага, но он, падая, взмахнул клинком и рассек ей щеку. Она пошатнулась, и на нее бросился другой. Лейк, видя мать в опасности, метнул кинжал и угодил врагу рукояткой пониже уха. Тот споткнулся, выронил меч, и Райван прикончила его, рубанув двумя руками по шее.

— Уйди отсюда, мать! — крикнул Лейк.

Декадо, услышав его, подбежал к Райван и помог ей подняться.

— Лейк прав. Ты слишком большая ценность, чтобы так рисковать тобой.

— Сзади! — завопила она: на стену вскочил солдат с поднятым топором.

Декадо резко обернулся, его меч проткнул врага — и сломался. На стену влезли еще двое. Декадо нырнул вниз, схватил упавший топор и вскочил на ноги. Он отразил высокий удар и отмашкой сбросил врага со стены. Второй ранил Декадо в плечо, но подоспевший Лейк хватил солдата мечом по черепу.

Атака захлебнулась, и солдаты отступили.

— Уберите раненых! — крикнул Ананаис. — Они могут вернуться в любую минуту.

Он прошел вдоль стены, поспешно подсчитывая убитых и раненых.

Из строя выбыло не меньше ста человек. Еще десять таких атак — и защитникам конец. С левого края подошел Галанд.

— Эх, будь у нас на тысячу ребят побольше да стена повыше, — сокрушенно сказал он.

— Они молодцы. В следующий раз потери будут меньше. Сейчас жертвой пали самые слабые.

— И это все, что ты можешь о них сказать? — обозлился Галанд. — Они для тебя только предметы с мечами — одни лучше, другие хуже?

— Не время говорить об этом, Галанд.

— Мне тошно от тебя!

— Я знаю, смерть Парсаля...

— Оставь меня! — крикнул Галанд и ушел.

— Что это с ним? — спросил Торн, поднимаясь по ступенькам, — ему только что перевязали неглубокую рану на голове.

— Не знаю.

— Я принес тебе поесть. — Торн протянул Ананаису краюху хлеба с мягким сыром. Тот не успел проглотить и куска, ибо барабаны забили вновь.

Скодийцы отразили пять дневных атак и одну ночную, в которой враг понес тяжелые потери.

Ананаис провел на стене почти всю ночь, но за два часа до рассвета Декадо заверил его, что больше атак не предвидится, и генерал, шатаясь, сошел вниз. У Валтайи была комната при лазарете. Ананаис поборол искушение пойти к ней и лег спать в роще, на травянистом пригорке.

Четыреста человек выбыло из боя. Раненые уже не помещались в лазарете, и их укладывали на одеялах у крыльца. Ананаис послал за резервом, где насчитывалось двести пятьдесят человек.

В Тарске, как сообщил Аквас, потери были меньше, но враг предпринял там только три атаки. Туре, молодой воин, командующий обороной Тарска, держался молодцом.

Стало ясно, что главный удар враг намерен нанести по Магадону. Ананаис надеялся, что сегодня полулюдов еще не бросят в бой, но в глубине души знал: надежды его напрасны.

Наискосок от лазарета метался в тревожном сне молодой воин. Внезапно он застыл, и приглушенный крик замер у него в горле. Его глаза открылись, он сел и нащупал нож. Обратив его острием к себе, он медленно погрузил его в грудь между ребрами, прямо в сердце. Потом вынул нож и встал. Из раны не пролилось ни капли крови.