Великий Китайский Файрвол - Джеймс Гриффитс

Компании предупреждают об опасности государственной цензуры. Когда их самих подвергают жесткому регулированию, они сильнее ограничивают и свободу самовыражения пользователей. Facebook подвергает цензуре представителей ЛГБТК, активистов Black Lives Matter и кормящих матерей794. YouTube давно обвиняют в чрезмерном усердии в защите авторских прав, удалении пародий, не противоречащих закону, и видео, соответствующих принципу добросовестного использования795. Последствия паники из-за фейковых новостей 2016 года сведутся, скорее всего, к усилению цензуры и маргинализации голосов меньшинств, особенно с политической периферии: платформы вроде Facebook и Google пытаются сами решать, какие сайты считать легитимными источниками новостей796.

Когда эта книга ушла в печать, стало известно, что Google разрабатывает секретное приложение под кодовым названием Dragonfly для китайского рынка797. По словам рассказавшего об этом журналиста Райана Галлахера, поисковик на базе Android сможет автоматически идентифицировать и отфильтровывать сайты, заблокированные Великим файрволом. Он уже был представлен чиновникам из китайского правительства. Dragonfly хранили в строгом секрете даже внутри Google, и сообщение Галлахера вызвало возмущение среди сотрудников: они увидели в этом окончательное отречение от принципа компании «не быть злом». В открытом письме руководству сотни сотрудников Google жаловались на отсутствие прозрачности внутри компании и предупреждали, что запуск Dragonfly и возвращение в Китай вызовут острые моральные и этические проблемы, которые невозможно будет решить798.

Те, кто помнил первый китайский эксперимент, удивлялся меньше. Брэндон Дауни, бывший инженер Google, сказал в защиту Dragonfly так: «Смотрите, Китай уже цензурирует интернет. Так почему бы нам не дать людям хотя бы ту информацию, которую мы можем им дать? Ведь это же лучше, чем ничего799. Но как бы вы ни относились к этому аргументу, есть один важный факт: Google уже поступила так однажды, и это обернулось катастрофой. Так зачем же это делать? Ответ прост: Google действует как традиционная компания. Она выжимает из рынка все до последнего цента, не обращая внимания на такие нематериальные факторы, как принципы и этические издержки, и даже подвергая риску безопасность пользователей».

Когда Google впервые покинула Китай, главным сторонником этого шага называли Сергея Брина. Сын советских беженцев, он считался моральным флюгером компании. Однако на собрании сотрудников после сообщения о Dragonfly Брин, ныне возглавляющий Alphabet (материнскую компанию Google), заявил, что не знает о проекте. Это показалось невероятным многим наблюдателям800 и не в последнюю очередь Дауни. Он писал: «Именно Сергей Брин принял решение об уходе из Китая. Однако теперь Google использует название яхты Сергея в качестве кодового наименования секретного проекта по встраиванию в поисковик инструмента цензуры на основе искусственного интеллекта. Google меняется».

Поведение Google и Facebook в отношении Китая – веское доказательство того, что технологические гиганты не будут защищать пользователей от цензуры.

К сожалению, многие избранные политики ничем не лучше. Они стараются заработать очки в медийной среде, одержимой опасностями интернета, и некоторые уже склоняются к ограничению свободы слова, даже если не говорят об этом открыто. Во многих странах опасения по поводу фейковых новостей или координации террористов в интернете уже используются как оправдание усиления контроля над всей интернет-активностью. Пекин рад помогать странам, которые хотят перейти к китайской модели. Китайские компании готовы поставлять необходимые для этого инструменты. В большинстве развитых демократий угроза прямого государственного контроля не так велика, но история показывает, насколько опасно чрезмерное спокойствие.

В конце 2000-х годов австралийские политики решили составить черный список сайтов, связанных с детской порнографией. Работавшие в стране интернет-провайдеры должны были блокировать все сайты из списка. Содержимое сайтов хранилось бы в секрете, что крайне затрудняло бы демократический контроль. Конечно, мало кто стал бы возражать против блокировки детской порнографии. Когда в 2009 году WikiLeaks опубликовал копию того самого черного списка, выяснилось: туда попали сайты для азартных игр, отдельные видеоролики с YouTube, обычное порно, страница питомника для собак и сам сайт WikiLeaks801. Австралийские политики, авторы инициативы, действительно хотели защитить детей, даже когда упрямо игнорировали основную часть критики, которая в итоге и потопила законопроект.

Демократические лидеры не застрахованы от желания контролировать интернет и для сохранения собственной власти. В 2017 году в Каталонии, во время референдума по вопросу независимости от Испании, состоявшегося вопреки протестам Мадрида, веб-сайты, связанные с голосованием, подверглись атакам. Из магазинов приложений исчезали программы, а люди лишились возможности обмениваться актуальной информацией802.

Все это не означает, что интернет должен быть полностью свободным от фильтров и пользователи могут публиковать и распространять любой контент, даже самый гнусный, опасный и незаконный. Но меры, принимаемые для повышения безопасности интернета, должны быть направлены на расширение прав и защиту пользователей, а не тех, кто занимается цензурой, будь то государства или частные корпорации.

Самый простой способ сделать это – дать людям возможность влиять на используемые ими сервисы. Речь не об обычной свободе выбора в рамках рынка: мол, человек, недовольный действиями Facebook или Google, может просто отказаться от их услуг. Это неосуществимо. Обе компании, как и другие фирмы из Кремниевой долины, слишком глубоко проникли в нашу повседневную жизнь, слишком важны для нас, чтобы можно было легко бойкотировать их. Допустим, вы можете обойтись без Facebook. Удастся ли вам так же легко отказаться от Instagram и WhatsApp? Многие переходят на альтернативные поисковики, чтобы избежать слежки со стороны Google, но продолжают пользоваться электронной почтой Gmail или смотреть видео на YouTube. Даже те, кто имел дело с цензурой, признают, что используют эти платформы, поскольку издержки и трудности, связанные с отказом от них, слишком велики803.

В еще большей степени сказанное относится к развивающимся странам, там для многих Facebook и есть интернет. «Если вы отключите Facebook, это в буквальном смысле вызовет уличные беспорядки, – объяснял журналу New York Magazine Антонио Гарсия Мартинес, бывший рекламный директор Facebook, после скандала с Cambridge Analytica. – В глубине души руководство Facebook понимает, что задевает чувства людей. В конце концов, люди счастливы пользоваться этим продуктом. Почему бы и не позадевать их чувства?»804

По словам журналиста Марка Скотта, необходимо разобраться с дилеммой между свободой слова и безопасностью в интернете. Какой контент выходит за рамки допустимого – об этом пусть судят не непрозрачные технологические компании, а выборные должностные лица. Лучше сделать так: кто будет этим заниматься, должен отчитываться перед избирателями805.

Наделить пользователей правом голоса и властью над платформами – задача не из легких. Она потребует вмешательства государства, что повлечет за собой ряд дополнительных рисков. Facebook, Google и другие компании вряд ли добровольно пойдут на радикальные шаги, которые коренным образом изменят их работу. Более вероятно, что новый, ориентированный на пользователей, демократический и прозрачный интернет придется создавать с нуля. По словам специалистов по технологиям Бена Тарноффа и Мойры Вейгель, это предполагает разработку совместных общественных альтернатив. Это позволит сотрудникам, пользователям и гражданам самим решать, как ими управлять. Демократические цифровые структуры будут сосредоточены на удовлетворении личных и социальных потребностей людей, а не на наращивании прибыли для инвесторов806.