Профессия за тридевять парсеков - Светлана Липницкая

зверинце пропадаешь, кормишь, ухаживаешь, и что-то никто так не льнет! Впрочем, я же не только ценный корм, но и противные лекарства, чиповка и занудное взвешивание…

Наверное, этим любимый хозяин и отличается от астробиолога.

Сергей кое-как добрел до шкафа, стараясь по не отдавить любимцам лапы и хвосты, и, покопошившись там, озадаченно выпрямился. Несколько секунд рассматривал кусок пластика, будто выдранный из обшивки, потом что-то сообразил и хмыкнул.

– Маленький гаденыш…

– А?

Сергей отмахнулся, выудил что-то мелкое и снова пересел ко мне. Рот у него сам собой растягивался в широкую улыбку. Торжественно выложив на пол три невзрачных камешка, он перевел на меня ликующий взгляд.

– Это и есть терральтер? – скептически уточнила я.

Прямо скажем, древнее устройство могло быть и покрасивее. Мне представлялась эдакая махина, вся в завитках металла и сверкающих шестеренках, а тут какие-то булыжники!

– Терральтер – система устройств внутри планет. – Глаза Сергея маниакально блестели. – А это – ключ, дающий к ней доступ.

– Уверен, что здесь все? Мне кажется, чего-то не хватает. Здоровенной металлической основы, к примеру…

– Ничего ты не понимаешь. Форисциане вообще металл не использовали, у них все на природе завязано. Смотри, я потом только въехал. Вот это вода. – Он указал пальцем на один из камней. – Его я в МИК спер. Помнишь, я рассказывал, что на нем был странный конденсат? Потрогай.

Я нерешительно коснулась древнего камешка. На ощупь он был совершенно сухим, но потом пальцы будто иголкой кольнуло, и булыжник, вспыхнув голубым, оставил на ладони мокрый след.

– Ого!

– Вода есть даже на самых жарких планетах, без нее невозможно зарождение жизни. Это первый компонент.

– Хочешь сказать, терральтер базируется на мистических стихиях? – сообразила я, к чему он клонит. – Фил, это ненаучно! Я тебе как астробиолог говорю! Ты еще кошку в жертву принеси в седьмой оборот на перекрестке трасс!

– Это не стихии, тормоз! – обиделся Сергей. – Это основы обитаемости мира! Вода – раз, свет – два, атмосфера – три. – Он достал из кармана четвертый камень: – И твердая поверхность.

Гипадеры ошивались рядом, с любопытством принюхиваясь. Мне пришла дурацкая мысль, что в случае чего одна из них вполне сойдет за жертвенную кошку. Как раз и шкура подходящая, черная. Но шаман не счел их достойными такой великой чести, а когда звери вконец оборзели и попытались цапнуть булыжник, сердито шикнул и замахал руками – отвалите, мол. Хищницы расфыркались и, показательно отвернувшись, вспрыгнули на кровать зализывать моральные травмы.

Я попыталась сопоставить полученную информацию с той, что хранилась в моей голове, и пришла к неожиданному выводу, что Фил, в общем-то, прав. Невозможно существование жизни на газовых гигантах, где нет поверхности, как таковой. Во всяком случае той жизни, к которой мы привыкли. Представить обитаемую планету без источника света тоже трудно: поблизости обязательно будет хотя бы тусклая, умирающая звездочка. Можно было поспорить по поводу атмосферы, но, если не уравнивать ее с наличием кислорода, то и здесь все правильно. Во всех знакомых мне обитаемых мирах присутствовали хоть какие-то газы. В разных количествах, а порой и ядовитые, но кто сказал, что атмосфера должна быть пригодна именно для людей? Дышат же цертейцы хлором – и ничего, вон какие вырастают, чужих флиберийцев охмурить норовят!

Выходит, я зря грешила на земных коллег. Ведь если отринуть условности, то основные столпы Зоны обитаемости15 были названы верно.

– Что с ними делать? Соединить?

– Думаю, да.

– И что в итоге получится?

Сергей виновато улыбнулся.

– Не знаю.

– А если он попросту рванет?

Поверить в то, что вот эти четыре камешка и есть ключ к великому терральтеру, лучшему изобретению могучей расы, которое тщетно искали с незапамятных времен, было невероятно тяжело. Куда правдоподобнее казалась версия о том, что это никакой не ключ, а обыкновенная ловушка, ловко расставленная на таких, как мы. Мираж для мечтателей – поманит недостижимой фантазией, дастся в руки, как доверчивый зверек, а потом сомкнет челюсти и проглотит с костями.

– Боишься?

Поддевает, а у самого голос дрожит. На лице коктейль эмоций: предвкушение, ликование, ужас, недоверие. Что должен чувствовать сейчас Фил – единственный, кому удалось-таки собрать по крупицам эту уникальную вещь, тот, для кого терральтер долгие годы был центром мира? У меня и то руки трясутся…

– А ты нет? – Я машинально понизила голос до шепота. – Вдруг он действительно взорвется, да так, что от корабля ничего не останется? Не страшно рисковать всем, что есть? Людьми, зверями, самим собой? Ты бы хоть изучил сперва вопрос, понял, что тебя ждет! Нельзя же вот так, без плана! Ты хотя бы знаешь, что делать, если все пройдет как надо? Что там получиться-то должно? Флешка? Инфокно? Какой-нибудь дряхлый слизень, который сдохнет раньше, чем ты разберешься, что дальше?

– А вдруг я через час сдохну и буду перед смертью жалеть, что не собрал? – полушутя-полусерьезно предположил он. – Информации об этом нигде нет, я за семь лет все перерыл. Так и так ничего больше не узнаю. Придется рискнуть.

– Может, отложишь? – несмело предложила я, сама не зная, чего хочу больше. Внутри все так и вопило: «Рискни! Собери! Это же уникальный шанс! Давай!». Но на задворках сознания прочно обосновалась мысль, что я пособничаю концу света. – Соберешь друзей, обставишь дело с шиком. У тебя мечта сбывается, а ты в каюте сидишь, на полу, да еще в компании… хм… врага.

– У меня нет друзей, Сашка. А из врагов ты самая безобидная.

Он сказал это таким безразличным тоном, что стало понятно: ему действительно все равно, кто разделит с ним миг триумфа. Он и меня-то позвал просто так, за компанию. Друг, враг, случайный прохожий, родная бабушка – он не видит разницы, а я не член общества «Перевоспитай маньяка», чтобы заморачиваться объяснениями. Так что промолчала, заворожено наблюдая, как Сергей подносит четвертый камень к остальным, и все они начинают мерцать, разгораясь все сильнее.

***

Камень выскользнул из ладони, будто подхваченный магнитным полем. Мы синхронно вздрогнули и переглянулись. Разноцветные огоньки внутри фрагментов терральтера стали белыми. Камни заворочались сами собой, мелко вибрируя и подскакивая. Два из них притянулись друг к другу и намертво склеились боками – даже щели не осталось. За стеной кто-то взвыл, да так, что гипадеры вскочили и заметались по каюте.

– Это что, Лас?!

– Да! – повысил голос Сергей, стремясь докричаться до меня через какофонию животного визга. – Похоже, он что-то почувствовал. Говорил ведь, они как-то связаны, а ты не веришь!

До меня вдруг дошло, что таинственные открытия – это, конечно, здорово, но наблюдать их лучше с безопасного расстояния. В стену ударилось что-то тяжелое и арканласообразное.

– Он же расшибется сейчас! Фил, отмени все! Дай я его успокою!

– Поздно! Смотри!

Третий камень скользнул к первым двум, объединившись с ними. Четвертый запрыгал по полу, стремясь принять нужное положение.