Тринадцать - Стив Кавана

я просмотрел материалы по делу Соломона. Подготовился к завтрашнему встречному допросу. А потом разложил на столе все бумаги, относящиеся к делу Долларового Билла. Я не профессиональный психолог, не криминалист, не полицейский аналитик, не федерал, не коп. Мои умения в этой области довольно ограничены.

Но в двух вещах я разбираюсь все-таки неплохо.

Во-первых, я знаю, как дурить людей. А здесь явно прослеживалась общая схема. Совершенно классическая: обманка и подмена. Кого-то убивают. В разных штатах – разным способом. Всем подбрасывают долларовые купюры. Не простые купюры, но копы не обращают на это внимания. Впрочем, я не стал бы их в этом винить. Пометки на банкноте, сложенной в виде бабочки, были у меня прямо перед носом, и все же я тоже их не заметил, как и нью-йоркская полиция. Все их прохлопали. Все, кроме Дилейни. Подброшенные улики наводят детективов на какого-то ни в чем не повинного человека. Проделав это, Долларовый Билл перемещается в другой штат, в другой город и начинает все по новой.

Во-вторых, я знаю, что такое убийство.

Я вырос среди парней, многие из которых потом стали убийцами. Будучи мошенником, я общался с теми же мафиозными «чистильщиками» едва ли не ежедневно. Некоторые из них занимались этим исключительно ради денег. Но для большинства это было забавой, чем-то вроде спорта. Знавал я и людей, которые натурально получали удовольствие, убивая себе подобных. Таких я видел за милю. И до сих пор жив и здоров лишь по той причине, что задался целью понять таких людей – чтобы случайно не угодить в зону их внимания и пореже попадаться им на глаза.

* * *

Когда я в следующий раз глянул на часы, было уже четыре утра. К тому моменту я уже гораздо ясней представлял себе ситуацию. Позвонил Харпер.

– Все еще не спишь?

– Вообще-то сплю, – сердито отозвалась она хрипловатым со сна голосом. – Чего надо?

– Я просмотрел материалы. Между жертвами и в самом деле нет абсолютно никакой связи.

– А разве Дилейни тебе этого не говорила еще вчера?

– Говорила. Но она смотрела не на тех жертв.

Я услышал в трубке стон и шуршание простыней. Представил себе, как Харпер садится на кровати, пытаясь окончательно проснуться.

– В каком это смысле не тех?

– Дилейни смотрела на жертв убийств. Но я не думаю, что они были истинной целью. Этот убийца убивает людей, чтобы подставить кого-то другого. Люди, осужденные за эти преступления, – вот они-то и есть истинная цель, я в этом просто-таки уверен.

– Та же проблема, что и с непосредственными жертвами. Некоторые из осужденных за убийства вообще никогда не покидали территорию своего штата.

– Да, не прослеживается ни географической, ни социальной связи. Насколько я понимаю, эти люди никогда между собой не встречались. Никогда не жили по соседству, вращались в абсолютно разных социальных кругах, учились в разных колледжах, некоторые вообще без высшего образования. Но я не фэбээровец. Я могу опираться лишь на то, что нашел в предоставленных мне материалах или нарыл в интернете. На данный момент не слишком-то много. Отыскал вот в интернете пару статеек… В частности, про Акселя, поджигателя, – как тот выиграл в государственную лотерею; или статью про Омара Хайтауэра, которому повезло на футбольном тотализаторе…

– И что? – спросила Харпер.

Когда произносишь что-то вслух, иногда это становится реальным. По крайней мере, для меня.

– Харпер, истинные жертвы – это люди, которых подставили. Он выбирает их, потому в их жизни произошли какие-то радикальные перемены. Омар выиграл в лотерею, бродяге, которого осудили за убийства дальнобойщиков, вдруг нежданно привалило большое наследство… и все это было в местных газетах. Мне нужно, чтобы вы с Дилейни проверили каждого из осужденных и выяснили, что с ними произошло. Какое событие коренным образом изменило их жизнь. Убийца как-то узнал об этом. Вот потому-то и нацелился на них.

Харпер уже не могла усидеть на месте. Я услышал, как ее пятки шлепают по деревянному полу. А еще чей-то голос. Едва слышный, на заднем плане:

– Кто это?

Поначалу она не ответила. Эти ее колебания заставили меня почувствовать себя полным мерзавцем.

– Ой, Харпер, прости, я и не знал, что ты не одна. Давай я пере… – начал было я.

– Все нормально. Это Холтен. Он не против, – отозвалась она.

Довольно долго я не знал, что и сказать. Или как себя чувствовать. Поймал себя на том, что поглаживаю большим пальцем обручальное кольцо, которое так и носил не снимая. За годы я отполировал его нижнюю часть до блеска.

– Да, круто! Наверное, – брякнул я, словно какой-нибудь шестиклассник.

– Сейчас слегка очухаюсь и попробую позвонить Дилейни. Что-нибудь еще?

Больше ничего у меня не было. Я еще раз извинился. Нажал на «отбой». Уткнулся лбом в стол, больше от смущения, чем от усталости.

Мысли мои при этом опять набрели на разговор с Арнольдом, который состоялся у нас вчера днем. Дело буквально висело на волоске, и мне требовались две вещи: Арнольд с ясной головой и честное и непредвзятое жюри присяжных. Без еще каких-нибудь подставных.

Озабоченность Арнольда касательно выражения лица одного из присяжных не давала мне покоя. И неважно, насколько безумно это прозвучало. Мне нужно было знать больше. Арнольд привык участвовать в громких судебных процессах, так что прекрасно знал, что сон в деле об убийстве – понятие относительное. Я позвонил ему. Он ответил после пары гудков.

– Алло? – послышалось в трубке. Никакого сна у него в голосе я не засек. Звучал он бодро.

– Не разбудил? – спросил я.

– Не могу заснуть, – сказал он.

– Послушай, прости, что звоню в такую рань… Я всю ночь на ногах, работал. Хочу попробовать хотя бы полчасика вздремнуть перед встречей с федералами. Но не могу завалиться спать, не узнав больше про то, о чем ты мне недавно говорил. Насчет того присяжного. Тебе показалось, будто ты что-то заметил.

– Присяжного? – переспросил Арнольд.

– Ну, того, про которого ты мне рассказывал. У которого лицо… типа как изменилось. Ты и сам не понял, что увидел, и это длилось всего какую-то секунду. Это может быть важно. А может, и нет. Я просто хочу знать, про кого это ты говорил.

– А, про того-то… – протянул Арнольд. До него наконец дошло. – Ну да, как ты и сказал, я и сам окончательно не пойму, что именно увидел. Лицо у него всего на миг вдруг стало совсем другим.

– Так кто это был?

Он примолк. Почему-то теперь я точно знал, что это важно.

– Алек Уинн, – наконец произнес Арнольд.

Уинн был повернут