Из чужого мира - Николай Степанов

– Только без паники.

– Понимаю, на панику времени нет. А жаль. Знаешь, куда идти?

– Да. Сначала заскочим в восьмой изолятор за подкреплением, потом будем прорываться к выходу. – Я напялил на себя костюм охранника.

– Друзей на выручку позвать не хочешь? Например, по телефону.

– И рад бы, но внутри здания работает лишь местная связь. Хочешь поговорить с теми, кто намеревался разобрать нас на молекулы?

– Откуда такая информация?

– Сами рассказали. Правда, гады не знали, что их подслушивают.

– О чем говорили?

– В основном о нас с тобой. Сейчас изучают анализы крови. Кстати, ты как себя чувствуешь?

– Третий сорт – не брак…

– Возможно, придется потрудиться.

– Понятно. И как мы будем выбираться?

– Попробуем по-тихому. – Я постарался как мог расправить складки на новой одежде.

– Явно не на тебя шили, – выдал заключение Зайцев.

– Ничего страшного. Близко к себе никого подпускать не будем, а издалека, может, и не заметят подмены…

Третий изолятор имел более высокий приоритет, поэтому пропускные карточки охранника позволяли пройти к восьмому без особых проблем. Единственная сложность состояла в том, чтобы не показать глаза камерам наблюдения. Вдруг кто-то заметит, что непорядок у меня не только с костюмом?

Прошли пару коридоров. Нам никто не препятствовал, поэтому по пути я решил сразу прояснить некоторые вопросы:

– Семен, из подслушанного разговора я узнал, что мы с тобой действительно редкие типы. Даже среди уникумов.

– А я что говорил?

– Ну, с тобой-то все ясно, наверное, но мне бы хотелось и о себе представление иметь.

– И что конкретно тебя интересует?

– Вот, к примеру, что в человеке определяет умение нагревать предметы?

– Рыжий цвет лепестка, я думаю.

– Допустим. А остальные цвета? Каждый что-то означает?

– Розовый – ясновидение, голубой – телепатия, зеленый – мой случай. Что там еще? – Парень ненадолго задумался и продолжил перечислять: – Малиновый – мыслеречь, сиреневый – левитация, красный – телепортация. Остальные пока не знаю.

– И все они есть в моем цветке?

– Да.

– Выходит, я должен уметь не только подогревателем работать, но и другими навыками владеть. Хоть в какой-то мере. Правильно?

– Думаю, да. А почему ты вдруг об этом заговорил?

– Недавно мне показалось, что я прошел сквозь стену. Не помнишь, в тех трех лепестках, которые ты очистил еще на квартире Виктора, красный цвет был?

– Был. Точно!

– Значит, телепортация? – спросил себя, прокручивая странности минувших суток.

На единичный случай, может, и не стоило обращать внимания, но мне удалось не только выбраться из закрытого сарая, но и освободиться от захватов. Опять же, я слишком быстро добежал до проклятого стрелка, когда тот стрелял в нас с Анфисой.

– А ты попробуй.

– Что?

– Переместиться в пространстве.

– Думаешь, знаю, как это делать?

– Воссоздай те же ощущения, – посоветовал Зайцев.

Мы остановились. Посмотрел по сторонам. Вроде поблизости камер наблюдения нет. И что делать? Первый раз была ярость, во второй боль. Вспомнил, как негодяй разорвал Анфисе блузку, и… очутился впереди Семена.

– Круто!

– Постепенно превращаюсь в монстра, – констатировал я.

– Ладно тебе наговаривать! Чтобы стать чудовищем, нужно злость в сердце иметь.

– Вот-вот. Как раз мой случай. Еле сдерживаюсь, чтобы не убить каждого в этих стенах. Хорошо, нам пока никто на глаза не попался.

– Ты просто немного рассержен. Наверное, не ожидал столь радушного приема?

– Семен, а какой цвет обозначает трансмиграцию?

– Точно сказать не могу… Думаю, черный. В твоих лепестках его не было. – Зайцев практически предугадал мой второй вопрос.

– Жаль.

– Не стоит жалеть. Состояние после вселения в чужое тело – просто кошмар.

– Откуда ты знаешь?

– Приходилось на себе испытать. Никому не пожелаю. – Парень даже вздрогнул, прогоняя наваждение.

– У тебя же лепестки зеленые.

– Зато диск белый, а грань, которая очистилась от серости перед тем, как я получил способности к трансмиграции, была черной. Если честно, сам в этом мало разбираюсь. Лучше скажи, что еще ты умеешь?

«А ведь действительно, здесь, в Ларгонии, со мной произошли разительные перемены. Наверное, еще не все из них себя проявили, но…»

– По-моему, теперь я не только предчувствую появление телепорта, но и точно знаю место телепортации. – Сразу вспомнил случай в разрушенном здании, когда мне удалось взять уникума на прицел еще до его возникновения в помещении.

– А еще ты научился видеть лепестки, – добавил Зайцев. – Прямо многостаночник.

– Я их вижу, только если очень пристально всматриваюсь. Да, у меня еще и слух прорезался, правда, для этого тоже приходится хорошенько поднапрячься.

– Музыкальный? – удивился приятель.

– Да какой там музыкальный! Пока я валялся в лаборатории, в соседней комнатушке проходила сходка головастых ларгонцев, и мне было слышно все, о чем они говорили, стоило только уши навострить.

– У нашего Володьки был такой же слух, – загрустил Семен. – Слушай, а летать еще не пробовал? У одного из твоих лепестков половинка сиреневая.

– В небеса пока не тянуло.

– А ты попытайся.

– Давай не сейчас. Мне тут сон приснился. Один близкий человек настоятельно советовал поторопиться.

– И тебе тоже? – воскликнул парень. – Зау?

– Нет, Анфиса.

– Значит, двигаем дальше. – Тему снов он развивать не стал.

Вскоре мы добрались до пожарной лестницы и поднялись на пять этажей. Судя по табличке над дверью, это и был восьмой изолятор.

– Семен, давай руки назад. Будешь косить под пленного.

Карточка сговорчивого охранника и тут не подвела, позволив проникнуть внутрь. Отделение Токха охраняли всего два бойца.

– Принимайте пополнение, – бодро сказал я, не показываясь из-за спины Зайцева.

– Эй, кто такие? – заволновался один из них. – Распоряжений не было. – Он схватился за оружие.

Пришлось оттолкнуть «пленника» и продырявить ларгонцу плечо. В два прыжка оказался рядом со вторым бойцом, но тот успел нажать на кнопку тревоги. До зуда в руках захотелось его пристрелить. С трудом сдержался, правда, врезал гаду так, что содрал кулак на костяшках.