Потерянная Библия - Игорь Берглер

Чарльз сидел на заднем сиденье автомобиля «Шкода Суперб», который на огромной скорости вез его обратно в отель «Босколо». Для этой «Шкоды» не существовало ни светофоров, ни двустороннего движения; ощущение было такое, что дорожные знаки просто исчезли с лица земли. Чарльз тем временем пытался разобраться в мыслях, возникших у него после странной встречи с комиссаром Ледвиной. Он наконец сумел убедить его, что больше задерживаться не может, и комиссар сдержал слово, отрядив для него лучшего водителя в участке.

Он узнал так много того, чего и не предполагал, и не только то, что тень — это не шутка и не недавнее изобретение, что она упоминалась в длинном списке свидетельств и время от времени появлялась на рисунках, причем именно такая, какую он видел на двух фотографиях. Впервые это произошло в 1485 году, пятьсот двадцать девять лет назад. Поскольку явление повторялось с завидной регулярностью, раз в тридцать лет плюс-минус год или два, было бы логично предположить, что впервые тень возникла пятьсот двадцать восемь лет назад, чтобы получить число, которое делится на три. С тех пор миновало восемнадцать циклов. И комиссар нашел доказательства ее присутствия в десяти случаях, причем некоторые обнаружил только потому, что знал, где искать. Также Ледвина подтвердил, что тридцать лет — это фактически одно поколение. Поэтому теперь, несмотря на свой скептицизм, Чарльз все больше убеждался в том, что Ледвина наткнулся на что-то важное, хотя и не знал, на что именно, и эта мысль не давала Чарльзу покоя.

Рассказ комиссара о том, как была написана книга Брэма Стокера «Дракула» и как ее продвигали, тоже терзал профессора. Если это действительно была попытка дискредитировать человека, жившего в то время, предпринятая орденом Дракона, то вся эта история чертовски напоминала кампанию по дискредитации Влада Колосажателя, а также то, как угрожали самому Чарльзу.

Факты начинали складываться в определенную картину, но Чарльз не мог толком понять, кто или что за этим стоит. Уверен он был в одном: всему должно быть логическое объяснение. Он сказал себе, что ответ, который он надеялся найти буквально через несколько минут, хотя бы частично прояснит то, что его смущало.

Машина подъехала к отелю. Часы показывали без десяти семь. Чарльз едва не выпрыгнул на ходу. Войдя в отель, он бросился к конференц-залам. В коридорах расхаживали элегантно одетые благодушные люди, которые, по всей видимости, ждали начала какого-то мероприятия. Чарльз двинулся прямиком через толпу. Работая локтями, он пробрался к конференц-залам и вошел в первую комнату, с указателем «Травиата», ту, где было двадцать четыре сиденья. Свет здесь не горел. Найдя выключатель, Чарльз повернул его. Похоже, с того момента, когда он был здесь в первый раз днем, ничего не изменилось. Он осмотрел все, даже под стол заглянул, но ничего не обнаружил. Не выключая свет, он вышел и повторил процедуру в комнате с двенадцатью стульями. В зале с указателем «Турандот» он тоже ничего не обнаружил. Выйдя из зала, он постоял в холле напротив двух залов. Кто-то должен прийти. Он посмотрел на часы. Без одной минуты семь. Из холла он мог продолжать наблюдение за обоими залами. Пробило семь, прошло еще двадцать минут. Ничего не произошло. У него резко испортилось настроение. Неужели же он действительно где-то ошибся? Чарльз прокрутил в голове всю цепочку своих рассуждений. Нет, это не может быть совпадением. Любовь петь начинает в час обычный. Оперные спектакли обычно начинаются в семь или восемь часов вечера. Он сказал себе, что, возможно, назначенное время — это восемь часов, а значит, нет смысла стоять здесь и ждать еще тридцать минут. Решив, что стакан односолодового виски ему не помешает, он направился в сигарный бар.

Бар состоял из двух частей. Первая представляла собой элегантный салон с кожаными стульями и креслами, но за ним располагалась еще одна комната, напоминавшая банковский сейф. Чарльзу бар не особенно нравился, потому что в нем было слишком тесно и многолюдно. Это место казалось просто идеальным для того, чтобы плести заговоры. Тем не менее он подумал, что сможет спрятаться там от толп людей, которые прибыли в отель в этот час. И действительно, холл оказался настолько переполнен, что ему пришлось несколько раз извиниться, пересекая его. К счастью, несмотря на то что в сигарном баре тоже было многолюдно, он сумел найти свободный столик. Он заказал стакан виски и несколько сигар, затем огляделся. Хорошо хоть, что он не страдал клаустрофобией.

В голове роилось так много мыслей, что он решил не думать ни о чем и просто терпеливо ждать, поэтому достал из кармана телефон. Хотел позвонить Кристе, но увидел пропущенный звонок от Росса. Нажав на экран, Чарльз набрал его номер.

Росс снова снял трубку мгновенно, как будто держал телефон в руках и ждал звонка.

— Неужели ты приклеил телефон к уху?

— А что? — рассмеялся Росс.

— Ты отвечаешь, как только я заканчиваю набирать номер.

— Это было бы довольно трудно, — все смеялся Росс. — Что ты натворил?

— В смысле?

— В какую переделку ты ухитрился вляпаться на этот раз? Вырвавшись из-под моего крыла, ты тут же впутался в проблемы. Я говорил тебе еще тогда: не выходи из своего университетского кокона, оставь приключения другим, ведь, что бы ни случилось, кончится все тем, что я тебе понадоблюсь.

— Так в какую же переделку я вляпался? — поинтересовался Чарльз.

— Понятия не имею. Это ты мне скажи. Какому нормальному человеку понадобится, чтобы кто-то помог ему пересечь границу, потому что у него нет паспорта? И вообще, какому нормальному человеку понадобится, чтобы старинный друг, с которым он не виделся бог знает сколько лет, в очередной раз спас его от плохих парней, желающих посадить его под замок и выбросить ключ?

— Посадить меня под замок? Ты о чем?

— Слушай, такое дело. На твое имя выдан ордер на арест. К счастью для тебя, ты американский гражданин, и властям восточноевропейских стран приходится играть по-честному в подобной ситуации, особенно когда дело касается публичного человека со связями вроде тебя, поэтому необходим письменный приказ министерства иностранных дел. Кто-то боится, что ты улизнешь: за последние двенадцать часов поступило четыре запроса.

— Запроса? О чем ты говоришь? Кто делал эти запросы?

— Некий мистер Лерина.

— Ледвина?

— Да, возможно; написано от руки.

— Ледвина хочет меня арестовать? Но я только что провел больше пяти часов за беседой с ним.

— Ты был в штаб-квартире полиции? Тебя допрашивали?

— Не совсем. Меня пригласили в его кабинет, странное место, жаль, ты его не видел. Даже несмотря на то, что характер у него довольно скверный, никакой агрессии по отношению ко мне он не проявил. Он назвал это дружеской беседой.

— Самое ужасное, что может случиться, это когда старые коммунисты приглашают тебя для «дружеской беседы».

— Он мне даже выпить предложил.

— И ты пил? Ты себя хорошо чувствуешь? Надеюсь, он ничего тебе не подмешал в алкоголь!