Высокое погружение - Марина Даркевич

– И мы тоже, – добавила Маша. – Я как свидетельница должна знать, что у невесты под платьем всё о'кей. Иначе я буду нервничать, переживать, и что-нибудь не то ляпну… Ой, Розонька, ты только глянь, какие гладкие у невесты ножки! Как она умудряется так за ними ухаживать?

– Это Соболев презентовал фирменный американский депилятор, – пояснила Роза. – Ещё когда мы в третий раз ставили «Вторую нить…» Он сам на руках волосы им удаляет… Короче, давай всё-таки поделимся. Ты надеваешь правый чулок, а я левый.

– Нет, лучше наоборот!

– Это почему ещё? – возмутилась Афонина.

– Потому что я свидетельница, и я так хочу!

– Чёрт с тобой, надевай левый…

– Давай одновременно!

– Кто быстрее, что ли?

– Нет, наоборот. Кто мееедлеееннеее… – с придыханием, прикрыв глаза, произнесла Маша.

– И что потом? – насторожилась Афонина.

– Кто выиграет, тот поцелует невесту.

– Я согласна! – засмеялась Роза. – Начинаем!

«Невеста» от этих комментариев находилась в глубоком смущении. Сейчас было трудно вспомнить, кто именно из актёрской братии выдвинул идею устроить церемонию по принципу «наоборот», чтобы жених и невеста поменялись нарядами перед поездкой в загс. Мало того, что подобное ещё никому в голову не приходило, а любая новость в «жёлтой прессе» сейчас шла за рекламу – в борьбе за зрителя все средства хороши. Светлана пришла в восторг, заявив, что без смокинга с бабочкой свадьба окажется не такой торжественной, как ей бы хотелось. При этом смокинг будет на ней, на Севостьяновой. Тогда как Денис…

А Денис краснел и смущался, пока посмеивающиеся актрисы, которым Светлана поручила подготовить «невесту» к церемонии, потихоньку натягивали на него белые чулки, неспешно и тщательно разглаживая нейлон по голеням и бёдрам. Он, в отличие от Светы, расценивал подобную идею как нечто похожее на изощрённое издевательство. Особенно если учесть, что Маша и Роза отнеслись к поручению с большой охотой. Обе женщины повидали в своей жизни всякие виды и потому позволяли себе немного цинизма, стараясь, конечно, не переходить за грань. При этом постоянно поддразнивали юношу, как могли, несомненно, тоже испытывая толику возбуждения от процесса. Обе были без обуви, мягко ступая по вытертому ковру обтянутыми нейлоном ступнями. Их костюмы, приготовленные к церемонии, частично были развешаны на плечиках в прихожей, туфли стояли на полу там же. Худенькая Маша сейчас была в чёрных брюках и белой майке-«алкоголичке» без лифчика, которым она довольно часто пренебрегала. Бёдра более фигуристой Розы плотно облегала оранжевая юбка-карандаш чуть выше колен, а грудь украшал изумрудного цвета бюстгальтер на косточках и с тремя поблёскивающими стразиками между чашек.

Состояние Тилляева было для обеих словно открытая книга.

– Эх, если бы женихом была не Света, мы бы с тобой сейчас оторвались с этой невестой, – мечтательно вздохнула Роза.

В любой шутке, как известно, есть доля шутки.

– Она бы отказалась, – произнесла Маша, старательно расчёсывая парик, который встряхивала в левой руке. Цветом тот был чуть темнее пшеничных волос Дениса.

– От таких девушек, как мы? – возмутилась Афонина, держа наготове лакированные туфли.

– Это правильная невеста, – пояснила Глущенко. – Она хранит верность до свадьбы… По крайней мере, сегодня – точно.

– Какая у вас будет роскошная первая брачная ночь, – мечтательно произнесла Роза, поглядывая на Дениса, облачённого только в бельё и чулки с пояском. – Я всё вижу! Машунь, я тоже хочу замуж! Сегодня же!

– Жених уже занят, – мягко произнесла Глущенко, набрасывая на голову Дениса парик, пока тот спокойно сидел на стуле посреди комнаты, смирившись с «девичником». По крайней мере, ничего плохого во всём этом не было, а волнующих впечатлений хватало. Он тоже прекрасно видел состояние обеих актрис и отлично понимал, почему они то и дело чуть нервно посмеиваются, порой начиная городить явную чушь. Тон их голосов менялся от низкого, воркующего до высокого, почти истеричного. Тилляев резонно предполагал, что Маша ещё до вечера найдёт время уединиться со своим гражданским мужем Серёгой, а что касается Розы – тут вопрос был сложный. До сегодняшнего дня в личной жизни Афониной никаких существенных подвижек так и не произошло.

– Жаль, что жених занят… – сказала она.

– Да и тебе такой бы не подошёл, это уж точно. И мне тоже, кстати.

– Ой, много ли ты обо мне знаешь… Или о себе.

– Это ты про что? – насторожилась Маша. Она даже прекратила движения руками, которыми укрепляла парик на голове Дениса, брызгая на длинные волосы импортным лаком, естественно, тоже купленным в «комке».

– Да ладно, проехали, – пробормотала Роза. – Что у нас дальше? Платье?

– Нет, рано ещё! Помоги надеть невесте туфли. Пусть пока привыкает… Причёска почти готова, кстати. Давай гримировать.

– Под Тоню?

– Нет, надо другой имидж сделать. И вообще, Тоню я больше никому не отдам. Это моя роль теперь будет, как только мы возобновим спектакль. Евгения Эдуардовна сказала, что хватит мистификаций и прочих авантюр…

Женщины взялись за дело вдвоём. То, что они делали, нельзя было строго назвать накладыванием театрального грима – процесс больше напоминал сложный мейк-ап. Обе получали от этого действа явное наслаждение и излишне громко ахали, глядя на то, как лицо Дениса под их кисточками постепенно превращается в девичье. Минут через двадцать всё было готово.

– Давай, невеста, встань и пройдись по комнате, – сказала Маша и почему-то вздохнула. – Хотим посмотреть, что у нас получилось.

– Мы с тобой, Маш, словно две феи, – достаточно серьёзно произнесла Роза. – Наколдовали же! Я, по крайней мере, так это чувствую.

Денис поднялся и сделал несколько шагов в узких туфлях на каблуке-шпильке длиной почти четыре сантиметра. Уверенно, устойчиво, словно всегда носил женскую обувь.

– Ну и как я выгляжу? – спросил он нежным альтом, повернувшись к женщинам возле окна.

– Маш, я сейчас упаду, – почти простонала Роза. – Ведь это же всё-таки парень был изначально! Я его больше не вижу! Это же девочка! Волосы, лицо, фигура, движения…

– Всё ерунда, я им и остался, – вдруг послышался грубоватый баритон, словно принадлежащий завзятому хулигану с городской окраины. Голос звучал как будто из середины комнаты.

– Денис, ты нас пугаешь, – серьёзно сказала Глущенко. – Хватит уже.

– А ведь правда, в этом есть что-то мистическое, – прошептала Афонина. – Ох, Дениска, быть тебе великим актёром!

– С вашей помощью – всегда пожалуйста, – весело сказал Тилляев своим обычным тембром. Обстановка тут же разрядилась. Женщины взялись за белое платье и, шутя и посмеиваясь, принялись обрушивать его на Дениса. Вероятно, их ладони касались тела юноши чуть чаще и плотнее, нежели это было действительно необходимо, но конечный результат получился потрясающим. Это признал и сам Денис, когда Маша и Роза подвели его к зеркалу. В нём отразились три молодые женщины – красивые, довольные, слегка возбуждённые, с блестящими озорными глазами.