Наследие исполинов. Никто, кроме нас - Владимир Николаевич Васильев

лба, упакованных в какую-то мудреную милитаристского вида амуницию.

Семенов склонился над Скотчем:

— Жив, Вадим? Ты как?

Скотч с трудом облизал растрескавшиеся губы и выдавил:

— Спасибо, хреново. Где все?

Семенов неопределенно махнул рукой:

— Там. Кто уцелел.

— О! — пробасил вдруг один из лбов. — Вот наш капитан!

С помощью Цубербюллера Скотч сел. Тело словно сквозь мясокрутку пропустили — болело все, что могло болеть, и все, что болеть никак не могло. И тем не менее болело — даже ботинки и комбинезон, к слову сказать, перепачканный ничуть не меньше, нежели у остальных.

— Где группа? — спросил Семенов и болезненно закашлялся.

Цубербюллер опустил глаза, зыркнул на Семенова и тихо сказал:

— Вот.

— И все? — похолодел Скотч.

— Ну… Еще Валя Хилько жива, Патрис и Тентор Бот. Орнела ранена. Врач сказал, что может выжить.

— А…

— Жбан убит, — перебил Цубербюллер. — Остальные ваши ранены. Солянка легко, Валти средне. Литтл с Хидденом — сам не знаю.

— А искатели?

— Главный убит, штурман ранен. Веселов и советник целы. Что с научницами — даже не знаю, они остались с первыми ранеными.

Скотч свесил голову на грудь и с трудом подавил желание беспомощно выругаться. В ушах продолжало противно гудеть, а в голове пульсировала тупая всепроникающая боль. Мысли путались и замирали.

Вот и сохранил группу. Вот тебе и столько дней без единой жертвы. Вот тебе и командный дух и никудышные воины шат-тсуры.

Отчаяние захлестывало душу, как штормовые волны припоздавший катер.

Семенов тем временем завел разговор еще с двумя подошедшими вояками-людьми. Один из первых козырнул и доложил на англике:

— Это тот, о котором вы предупреждали, сэр!

— Хорошо, Майки, — отозвался тот. — Я — капитан разведроты, мобильная пехота, военно-космические силы доминанты Земли. А это наш… э-э-э… канонир. Общайтесь, не буду мешать.

И обернулся к своим молодцам:

— Майки! Чак! Готовить платформу!

Разведчики-пехотинцы тут же растворились в наползающем предрассветном тумане.

Действительно близился рассвет.

— Семенов? — спросил канонир.

— Семенов, — подтвердил Семенов.

— Отлично сработано, коллега! Полковник Попов тобой чрезвычайно доволен. Без дураков! Наверху о ваших подвигах на Табаске уже легенды ходят.

При упоминании полковника Попова Семенов мгновенно подобрался; откуда-то сразу проступила военная выправка.

— Ладно, — продолжил «канонир». — Все потом. Теперь мы должны вывезти искателей. Разведка готовит платформу, до космодрома домчим с ветерком.

— А… Сколько нас теперь?

— Нас? — «Канонир» повертел головой. — Семнадцать человек и два орудия. Ну, плюс уцелевшие из спасателей и туристов.

Семенов едва не отвесил челюсть:

— Всего семнадцать человек?

— А что? — не понял «канонир». — Мало?

— Турбазу охраняют…

— Никто ее больше не охраняет. Шат-тсуры эвакуируются. Крейсер вот-вот уйдет со стационара. И мы должны успеть тоже эвакуироваться, пока планету не разнесут на камешки.

— А разнесут?

— Как только командующий вторжением доложит императору, что искателей он не захватил, император тут же решит, что искателей лучше уничтожить вместе с их тайной и с планетой заодно. По принципу «не вам и не нам».

— А вдруг командующий уже доложил?

— Не доложил. Иначе планету уничтожат вместе с командующим и этим чертовым крейсером.

Скотч слушал, затаив дыхание. Даже отчаяние понемногу отхлынуло.

Все еще далеко не закончилось.

— Но времени мало, Семенов…

Словно подслушав его, из тумана донеслось приглушенное:

— Платформа готова!

— Пошли! — без промедления отреагировал «канонир».

Цубербюллер, тоже молча внимавший разговору, помог Скотчу подняться.

Какое-то время ушло на то, чтобы собрать всех уцелевших и убитых. Убитых подобрали не всех — не нашли Воронцова, Фаусто Аркути и Жбана. Искать по затянутым сырым туманом кустам не оставалось времени.

А уже на платформе «канонир», Семенов и один из разведчиков переоделись в комбинезоны искателей. Семенов безошибочно подсказал, из какого рюкзака их достать.

ЭКЗОТИК-ТУР

Пронг-32 (Табаска), доминанта Земли

Едва наметился рассвет, МакГрегори, Тамура и Сориал покинули спасительную переночуйку. Как и условливались накануне. Невзирая на ясную ночь, утро снова выдалось сырое и туманное. Сориал все время зевал да ежился. На крыльце МакГрегори протянул Тамуре бласт:

— Держи. Все равно ты с ним ловчее всех…

Тамура молча принял оружие и сунул за пояс. Последние дни на охоте он привык к этому старомодному куску металлопласта, к этому ладному импульснику с лаконичным девизом на рукоятке. «Смерть или слава», «Death or Glory». На двух самых распространенных языках землян, русси и англике. Тамура много размышлял: кому принадлежал бласт в прошлом? Скольким принес он смерть и скольким славу? И скольким — и то и другое? Жаль, что оружие неодушевленно. Оно многое могло бы рассказать о хозяевах, которых обычно переживает, человека за человеком. Вот этому бласту лет пятьсот, не меньше. Наверняка им владели десятки людей. Наверняка бласт вплетался в десятки судеб и наверняка что-то менял в них.

Но кто расскажет эту, без сомнений, захватывающую историю? Скорее всего никто. Разве потом директора турбазы поспрошать, Вадима? Да только жив ли он еще? А если жив — то знаком ли с историей старого бласта? Вполне возможно, что и нет — бласт мог попасть к нему чисто случайно. Как к недавним диспетчерам маленького окраинного космодрома.

Тамура всегда серьезно и уважительно относился к оружию. Тем более — оружию старому и заслуженному. Его далекие-далекие предки тоже уважали оружие, еще не огнестрельное, а холодное. И споры между воинами того времени часто разрешались лишь демонстрацией оружия: тот, у кого меч был хуже, заранее признавал поражение. Во всяком случае, так рассказывали легенды.

Увы. Те времена давно минули. Теперь в моде выстрелы в спину, из-за угла. Выстрелы в безоружных — если у них есть что отнять. Вторжение на Табаску — суть тот же выстрел в безоружного, только заметно масштабнее.

Тамура против воли сцепил зубы. В целом он был добрым человеком, но прощать агрессора не умел.

— Зевай потише! — шикнул на Сориала МакГрегори. — На весь лес подвываешь!

Жорж послушно клацнул челюстью и зажал рот рукой.

Переночуйка быстро растворилась в густом тумане. Тамура уверенно вел товарищей сквозь лес, прямо к месту предполагаемой посадки рискового корабля. По предварительным прикидкам, нужно было пройти километров десять — двенадцать; это двадцать — двадцать пять килоун. И затем — расходиться. Ибо все трое прекрасно понимали: обнаружить корабль будет даже не непросто. Скорее, практически невозможно. Собственно, больше они уповали не на собственную наблюдательность, а на то, что пожаловавшие смельчаки сами их обнаружат и решат пообщаться. Подобное представлялось куда более вероятным.

На фоне звуков утреннего леса далекий басовитый гул прозвучал очень чужеродно и отчетливо. Тамура сразу же встал будто вкопанный. Остальные тоже.

— Что это? — прошептал Сориал.

— Кажется, на космодроме. — МакГрегори повертел головой. — В той стороне, точно.