Грохот ледника - Ольга Акофина

– Ты ничуть не меняешься, – улыбнулся Глеб.

– Глеб, девочки, наверное, тебя любят, ты такой обаятельный. Ну расскажи мне, я люблю всякие любовные истории. Меня очень интересует твоя Маша, у тебя с ней серьёзно? Элину ты так страстно не целовал, как эту.

– Твою мать, – простонал Глеб.

– У тебя было много девушек? Сколько? Больше десяти?

– Ты, кажется, хотела выпить? Давай.

Лена выпила таблетки и запила виски.

– Лен, что ты делаешь?

Елена смотрела на него взглядом невинных серо-голубых глаз.

– А ерунда, так легче. Всё как-то не складывается в последнее время. Раньше всё так было просто, съёмки, деньги. А теперь… Мол, надо много грима на себя накладывать, а то, что мне надо содержать дом, себя, супруга, детей об этом никто не думает.

– Супруг тебе не помогает?

– Ах, у него проблемы. Что-то не ладиться с режиссерами, они его не понимают. Не срабатывается он с ними, ты так далёк от актёрской жизни, что тебе объяснять? Ты сам то не хочешь попробовать себя на роль? Я могу тебе помочь, ты очень привлекательный, ты понравишься.

– Нет, Лена, я, конечно, польщен твоим приглашением, но всё же это не для меня. Я найду себя в жизни. Но может, Вова?

– Нет, он некрасив, болен. Неужели ты думаешь, что у Элены Блеск может быть такой сын? Ты – другое дело. Представляю восторги и хвальбы, что я такая умничка, такого сына родила и вырастила. А что, хорошая идея, сынок?

Мда, наградил бог матерью…. Глеб вкрадчиво сказал:

– Но, МАМА, по мне видно, что мне уже за двадцать. А значит, тебе никак не меньше тридцати пяти лет, все же это поймут. А потом покопаются в прошлом и выяснят, что тебе уже за сорок.

– Как тебе нестыдно напоминать мне о моём возрасте?

Елена нервно допила виски и налила себе ещё.

– Глеб, это так ужасно, жить полной жизнью, а потом услышать, что тебе уже за сорок, и ни пластика, ни силикон не помогут быть двадцатилетней девушкой. А мой муж заглядывается на других, и режиссёры отворачиваются. Недавно мой стилист сказал мне, что у меня появилась седина. Это несправедливо! И что? Это значит, что моё время ушло, да?

Елена дрожащей рукой вскрыла новую упаковку таблеток, и проглотила их.

– Лена, у тебя всегда есть вариант вернуться сюда, есть Вова, он нуждается в тебе.

– Я не хочу к Вове. У Вовы есть деньги и ты. Я задумала себе суперомоложение, новые технологии, я решила испытать их, они обещают мне вечную молодость.

– Он твой сын.

– Подумаешь, – Елена передёрнула плечами, – пусть скажет спасибо, что не оставила его в детдоме, а мне предлагали! Вообще, Глеб, знаешь…, у тебя же нет детей?

Глеб отрицательно качнул головой.

– Лучше без них. Нет, ты парень, что надо, но как вспомню. Вас двое, пришлось, убирать растяжки на животе. Потом то няни, то врачи, то Вова этот больной, то ты подсел на наркотики, то твоя попытка самоубийства. Не это ли причина моих седых волос?

– Это был твой выбор, не сделать аборт и родить нас.

– Я была так молода, глупа. Потом то я делала много абортов, кроме того случая, когда решила родить мужу ребёнка. Жаль, конечно, что не вышло, если бы ты вызвал скорую раньше, может и спасли бы, и вообще, ты бы мог что-нибудь сделать тогда, чтобы всего этого не было.

– Конечно мог, я ж врач и волшебник, по совместительству.

– А всё-таки бабу свою ты хорошо, видимо, имел, так уж она кричала, и любит тебя, это видно. И уже потом, когда ты этих подонков выставил, вы продолжили да? Я слышала.

Елена глупо захихикала. Глеб с ненавистью смотрел на неё.

– Я тоже много чего слышал за свою жизнь. Стены твоей комнаты не звуконепроницаемые.

– Да, тебе есть в кого быть сексуальным. Глеб, мне так легко с тобой, я даже не воспринимаю, что ты мой сын. Такой взрослый, привлекательный, так что там у тебя с Элиной не сложилось? Вы смотрелись вместе.

– Давай ты мне отдашь свои таблетки и ляжешь спать.

– Не включай, пожалуйста, скучного, тебе это не идёт, давай ещё поболтаем, мы же никогда с тобой не разговаривали по душам.

– По каким ещё душам? Тебя не волнует, что я видел тебя рожающей, пьяной, обкуренной, голой, наблюдал, как тебя насилуют?

– Ну что теперь делать? Жизнь такая, сынок, ты же мужчина, должен помогать маме. Ну, а обнажённой ты меня мог и в фильмах видеть.

– Я не смотрю порнографию.

– А зря, может научился бы чему-нибудь. Хотя, судя по крикам твоей рыжей девицы…

Глеб с грохотом встал.

– Всё, уходи. Или хочешь, сиди тут, я уйду.

– Какие все нервные, обидчивые. Между прочим, я тебя всю жизнь содержала. Скажи спасибо, что забрала из детского дома, а то хотели уже усыновить вас.

Глеб сел обратно. Что ещё она ему сегодня поведает?

– Да, какая-то семейная пара, Вовкой хотели заняться, ты, понятно, им нравился, ты всегда красивым был. Я не дала, я как раз купила вторую комнату в этой квартире, срочно нужно было вас прописать, а то соседи возмущались, что на меня одну жилплощади много, в суд хотели подавать, а с двумя детьми они уже ничего не могли сделать. А потом у тебя было всё. Сколько тебе было лет, когда машину тебе купили? Точно не восемнадцать, меньше. Деньги, шмотки. У кого ещё столько всего было? Ну, подумаешь, братом ты занимался, надо ж было тебе какую-то благодарность проявить за все мои заботы.

– Да, да, помню, у нас было всё, даже нянька-алкашка из тюрьмы, которая била нас смертным боем, и морила голодом, два года истязаний, отсутствие еды и свежего воздуха. Помню, как она гасила о нас окурки, била так, что мы кашляли кровью. Она приводила мужчин, трахалась с ними в комнате, где были и мы, и не дай бог нам было закашлять, глотали кровь в себя. Хочешь шрамы покажу? Остались ещё. Вовка тараканов ловил и ел, помню, убьёт насекомое, разрежет его на маленькие кусочки и в рот, а соседи ржут и приговаривают, что и на средства от тараканов тратиться не нужно, дебил всех переловит. Если кто прихлопнет таракашку, то на тарелку складывали для него, то есть ты там поглощала омаров, запивая шампанским, а твой сын ел тараканов. А второй либо воровал, либо выпрашивал, либо доскребал чужие объедки. А если наша чудо-нянька после пьянки или любовных утех спала, и о