Тютюнин против инопланетян - Алекс Орлов

– Будь готов! – сказал он Сергею.

– Всегда готов… – автоматически ответил Тютюнин.

– Тогда наливай.

Наливать Сергею было нечего, но на радостях он презентовал Васе четыре рубля и восемнадцать копеек, а потом, словно на крыльях, помчался к трамвайной остановке.

«Наверно, это были телефонные хулиганы, – решил Се-рега. – И куда только телефонный узел смотрит?!»

Еще за полчаса до прихода Тютюнина Гадючиха заняла позицию у дверей «Втормехпошива». Она нуждалась в «глазах и ушах» внутри организации, и, как ей казалось, одни такие подходящие уши во «Втормехпошиве» были.

Они появились скоро, и Живолупова узнала их хозяина сразу – по характерному поведению. Преступный бухгалтер осторожно выходил из проходного двора, чтобы, подобравшись к лавочкам, налепить на них использованную жвачку.

Затем он переворачивал у соседнего заведения урну и лишь после этого шел к дверям «Втормехпошива».

– Эй ты! Иди сюда! – позвала его Живолупова.

– Ну вот еще! У вас доказательств нету, и вам все это привиделось, старая маразматичка, – гордо ответил Фригидин и взялся за ручку двери.

– Денег заработать хочешь?

– Что, простите? – Фригидин развернулся всем корпусом и шагнул навстречу незнакомой старухе.

– Я говорю: денег иностранных хочешь заработать? – повторила Живолупова.

– Конечно. Но сразу предупреждаю, что тугрики я не беру. А что за работка? Не пыльная? Я люблю, чтобы не пыльная.

– Подлая, но не пыльная, – сказала Гадючиха.

– Это мне подходит. А что конкретно я должен делать?

– Отечество продавать.

– Продавать отечество? – негодующе воскликнул Фригидин, закрываясь рукой, словно от удара. – Да как вы можете мне такое предлагать?! А? У меня, между прочим, есть свои принципы… – Фригидин поставил портфель на землю и, одернув серый неглаженый пиджак, продолжил:

– Только за достойную цену. Только. Я стою дорого. Предлагайте мне свои подлые деньги, предлагайте! Давайте с вами торговаться.

– Я дам тебе тридцать американских денег.

– Ну что же, это мне подходит. Где я могу получить шифры и пароли? И еще, где я должен расписаться? Я, знаете ли, бухгалтер и во всем люблю аккуратность. Далее – явочные квартиры должны быть окнами на юг. Врачи рекомендовали мне держаться поближе к теплу.

– Про квартиры после разберемся. Сначала испытаю тебя в малом.

– Хорошо, испытайте меня в малом, только потом сразу в большом, договорились?

– Договорились. Задание станешь слушать или так и будешь брехать, как кобель?

– Брехать, как кобель, не буду, – ответил Фригидин. – Говорите ваше задание.

– Присядь.

Фригидин сел верхом на свой портфель и, поставив локти на колени, подпер кулаками подбородок.

– Короче так, башибузук. Мне в твоей конторе нужны свои глаза и уши. Именно ими ты и будешь функционировать, понял?

– И за это я получу американские деньги?

– За это.

– А как насчет того, чтобы быть вашими ногами, руками, желудком и новенькими ребрами, а? Ведь вы же старенькая. Вам много чего пригодиться может.

– Ты придурок или прикидываешься? – на всякий случай поинтересовалась Живолупова.

– Я не придурок, – простодушно ответил Фригидин. – Просто я талантливый.

– Похоже на то, – покачала головой Живолупова. – Ладно, будешь кем хочешь, но главное, чтобы слушал и смотрел.

– А запоминать надо? -Надо.

– Тогда необходимо добавить американских денег, ведь запоминание потребует от меня дополнительных усилий. Ведь так?

– Ох и подлец! Таких, как ты, еще поискать нужно.

– Ничего не нужно искать – вы меня уже нашли. Теперь немножко добавьте к цене, и мы поладим.

Неожиданно Фригидин вскочил со своего портфеля и прыгнул за дерево, немало перепугав этим Живолупову.

– Ты чего? – спросила она.

– Елена Васильевна идет… Чего-то она рано сегодня. Эх, не идет, а выписывает. Правда, у нее красивая задница? Как вам кажется?.. Хотя вы же – бабушка, вас это не волнует.

Статная и разведенная секретарша директора прошла по дворику и исчезла за дверью.

Фригидин со вздохом выбрался из-за дерева.

– Вот, – сказал он. – Теперь вы знакомы с моей жизненной драмой…

– Ничего, вот отработаешь задание, получишь расчет и приманишь эту девку богатыми подарками.

– Вы думаете?

– Ну а то!

Фригидин помолчал.

– Я вообще-то собирался железную дорогу приобрести – игрушечную, признался он. – Паровоз у меня уже есть, вагончиков из картона наклею… Шпалы, шлагбаумы, то да се.

– Все у тебя будет. Все, – продолжала увещевать Живо-лупова, прикидывая, сколько сможет слупить с майора Ян-дквана за вербовку нового агента. – Только ты сегодня внимательно слушай и запоминай, о чем будет говорить Сережка Тютюнин, да и Лешка Окуркин, если наведается в гости.

– А как насчет Вячеслава Кузьмича?

– Это который постарше, Серегин помощник?

– Так точно.

– Его тоже запоминай.

– Очень хорошо вас понял.

– И еще… Нужно придумать тебе позывной-кличку. Думаю, подойдет «глист». Агент Глист – это звучит.

– Нет, как-то не очень звучит, – возразил Фригидин. – Нужно как-то более звучно, ну, например… – Фригидин сделал театральный взмах рукой и произнес:

– Например, агент Парк Юрского периода!

– Тогда уж «трамвай номер восемь» или «25-й съезд КПСС»…

– Нет, просто «съезд». Агент Съезд. Или нет, агент Пленум!

– Яволь. То есть – да, хорошо, пусть будет Пленум, – согласилась Живолупова, которую новоприобретенный агент уже утомил.

– Эй, а чего это вы тут делаете?! – раздался совсем рядом голос Сергея Тютюнина. – Живолупова, ты чего приперлась?

Гадючиха тут же схватила Фригидина за шиворот и, крепко встряхнув, сообщила:

– Да вот, Сережа, возвращаюсь я с ночной смены, а тут этот хулиган скамейки жвачкой мажет. Вот я его и прихватила! Отведи этого гада к вашему директору, и пусть его лишат тринадцатой зарплаты!

– И вовсе не так все было! – закричал Фригидин и тут же получил удар в живот, от чего перегнулся пополам и потерял способность говорить.

– А с какой это ты смены возвращалась, Живолупова? – полюбопытствовал Тютюнин.

– Дык крановщица я, Сережа. Потомственная. Помнишь, в прошлом году ты меня на кране засек? Ведь стыдно признаться тогда было, но без высоты я не могу совсем, Сережа. Скучаю, сил нет как скучаю. Вот и лазила по деревьям, пока не нашла должность подходящую – теперь гружу ржавые железки в речном порту. Ты мне веришь, Сережа?