Море троллей - Нэнси Фармер

— Не тревожься, — проговорила Фонн своим хриплым и при этом до странности мягким голосом. — Когда беспокоишься, выздоравливаешь медленнее. Всё решают норны, и никто из нас не в силах ничего изменить. — Фонн задернула плотный занавес.

Джек уже давно заметил окно, но внимательно к нему не приглядывался. Интересно, что там снаружи? Мальчик уснул, представляя себе, как: Олаф, запертый в этой комнате, словно в ловушке, вырезает игрушки для детей, которых больше никогда не увидит.

* * *

На ноги Джек встал лишь неделю спустя. Орлиные когти занесли яд ему в кровь. Спасла Джека только магия Горной Королевы. Мальчик немного попривык к Фонн и Форат, хотя Форат говорила с заметным трудом. Ётуны общались через мысли — напрямую. В речи они потребности не испытывали, хотя отдельные тролли выучивали язык людей в военных целях. Случалось, что смертные вторгались в Ётунхейм, а тролли — особенно подростки — хаживали с набегами в Срединный мир.

Окна выходили на ледяной утес, обрывающийся в бездонную пропасть. То было зрелище изумительной красоты — и изумительной жестокости. Ни один смертный этим путем не сбежал бы. Возможно, где-то там внизу и таилась земля, но из своей комнаты Джек различал лишь круговерть ледяных кристаллов — и ничего больше.

Ётуны обожали холод. Если жестокий мороз самую малость смягчался, они тут же принимались жаловаться на жару. Им удавалось сохранить в своем мире область вечной зимы, но Фонн жаловалась, что всякий год лето подбирается к ним всё ближе и ближе. Некогда, рассказывала она, вся земля была покрыта толстым слоем льда. И море — тоже. Можно было дойти пешком от Утгарда до Ётунхейма.

— От Утгарда? — переспросил Джек.

— Земли-за-Морем Это наш древний дом.

— Олаф как-то раз упоминал о нём, — вспомнил Джек. — Рассказывал, будто его уничтожил вулкан…

— Верно, — удрученно подтвердила Фонн. — Моя прапрапрабабушка дошла оттуда по ломающемуся льду. Так мы и оказались отрезаны от сердца нашего мира. Вернуться мы не можем, и с каждым новым веком силы лета всё глубже вторгаются в наши владения. Когда-нибудь наше царство сгинет безвозвратно.

— Мне… мне ужасно жаль, — искренне сказал Джек. — А что, от Утгарда совсем ничего не осталось?

— Форат иногда разговаривает с китами Это ее особый дар. Киты рассказывают, будто остался совсем крохотный островок. В самой середке его — вулкан, а повсюду вокруг — пустынные, опустошаемые ветром ледяные торосы. Звучит чудесно… Фонн тяжело вздохнула.

— А разве вы не можете построить корабль и поплыть обратно?

— Мы для кораблей не созданы. Мы слишком тяжелые и панически боимся глубокой воды. Немногие из нас, вот как Форат, катаются верхом на китах, но и то лишь вдоль берега.

Отважное Сердце навещал больного каждый день, а порою забегала и Торгиль с леденящими кровь рассказами о том, как сподручнее убивать тех и этих. Ётуны расправлялись с врагами без излишней жестокости, но дело свое, как говорится, знали. Похоже, все они от души привязались к восторженному маленькому берсерку. Как-то раз заглянул Золотая Щетина зверь говорил, Фонн переводила Кабан поблагодарил Джека за то, что мальчик освободил его и спас от повозки Фрейи, а Джек, изнывая от тошнотворного чувства вины, думал, что вскоре там, чего доброго, окажется Люси.

Сколько же дней прошло с тех пор, как он оказался в Ётунхейме? Джек не знал Судя по положению луны, недели три, не больше, но это значило, что в долинке у драконьего логова он вообще нисколько не пробыл. Но как такое может быть?! Понимал Джек только то, что время идет, пусть медленно — но идет. И час, когда Люси принесут в жертву, неуклонно приближается.

Чертог Горной Королевы совсем не походил на комнатку, что отвели раненому Джеку, но и он был прекрасен — на грандиозный ётунский манер. Стены были изо льда, высокие окна пропускали яркий синий свет, одевающий вершину горы. В морозном воздухе колыхались громадные белые занавеси.

Большинство ётунов рядились в шкуры, хотя некоторые увальни красовались лишь в набедренных повязках, гордо выставляя напоказ волосатые торсы. Джек подумал про себя, что длинные меховые плащи — прекрасная мода. Этим обрюзглым, поросшим оранжевыми космами плечам, этим морщинистым отвислым животам и многим ярдам чешуйчатой плоти прикрытие бы пошло куда как на пользу. Но никакие одежды не смогли бы скрыть мощных надбровных дуг троллей-мужчин. Их гордо выставляли напоказ: чем крупнее, тем лучше; а те тролли, на счету у которых были убитые смертные: украшали надбровные дуги татуировками.

Королева Гламдис восседала на золотом, инкрустированном бриллиантами троне «Гномья работа», — шепнула Фонн Джеку: тот, в ожидании, пока его призовут, ждал поодаль. Оранжевые волосы королевы венчала сверкающая корона, а еще на ней было длинное синее платье, расшитое золотом А поверх платья — роскошный плащ из медвежьих шкур. Королева казалась куда старше Фонн, черты лица были резкие, ястребиные. «Какой благородный облик, подумал про себя Джек. Да, к троллям он явно начал привыкать».

По одну сторону от трона стоял Золотая Щетина с Отважным Сердцем на спине. Торгиль гордо устроилась в ногах у Горной Королевы. По другую сторону выстроился гарем.

Шестнадцать разновозрастных увальней были разодеты в пух и прах. Самый старый восседал на троне разве что самую малость менее внушительном, нежели королевский. Он был так стар, что надбровные дуги нависали над его глазами, почти полностью их закрывая, так что ему приходилось поддерживать их вилкообразной палочкой.

— Это мой отец, Болторн, — шепнула Фонн.

Сам Джек ради такого случая напялил на себя три слоя шерстяных одежд, одни поверх других, а сверху еще и плащ из куньего меха. И всё равно мальчик ужасно мерз. Обут он был в башмаки из воловьей кожи, причем шерстью наружу, чтобы ноги не разъезжались по полу. Пол был из отполированного серебра; блестящий и на диво красивый, но скользкий как лед.

— Подойдите, — приказала королева Гламдис голосом резким, как у Фонн. Джек знал, что ётунам вообще непросто говорить вслух, а уж сделать так, чтобы голос звучал нежно и мелодично, они и вовсе не в состоянии. Мальчик покорно вышел вперед и низко поклонился.

— Так это ты растопил мой ледяной мост, — промолвила королева.

— «Ой-ёй-ёй», — испуганно подумал Джек.

— Ты — маг огня, — объявила королева.

— Я — бард, о Великая Королева. Я служу жизненной силе.

— Знавала я одного такого. Его звали Драконий Язык; он проделал дыру вот в этой самой стене. — Королева указала на полоску более темного льда под окном. — Я, конечно же, велела заделать брешь, но след всё равно остался.

— Джек — ученик Драконьего Языка, — тоненьким голосом пропищала Торгиль.

«Молчи!» — мысленно взмолился Джек.

— Кому здесь говорить, а кому молчать, решаю я! — одернула его королева, и Джек выругал себя за бестолковость. Он напрочь позабыл, что ётуны умеют читать мысли. — Однако же я не чую в тебе зла, — продолжила? Гламдис. — Торгиль дочь Олафа рассказала мне о вашем походе, и я согласна помочь вам. Но должна предостеречь: норны не повинуются никому, даже богам. Я могу лишь попросить, чтобы, когда они явятся, вам дозволили присутствовать. И это всё.