Без помощи вашей - Роман Евгеньевич Суржиков

впереди птицы — и промазал. Мэтью задержал выстрел на миг, поглядел, как прошла стрела Джемиса, внес поправку и спустил тетиву. Бегунец упал, с разгону кувыркнулся по траве.

— Хитрец! — фыркнул Джемис.

За добычей отправился грей кайра Мэтью, серая овчарка Джемиса бросилась ему на помощь. Пес первым добежал до места, но оказался не в силах поднять большую птицу. Он волочил ее, упираясь лапами в сеть, мотал головой и порыкивал от досады. Грей закинул птицу на плечо и понес, но Стрелец и тут не выпустил добычу: бежал рядом с человеком, смешно подскакивая и покусывая птицу за ляжки. Всем своим видом пес говорил: глядите, как я стараюсь! Позже Стрелец с чувством выполненного долга вспрыгнул на спину Джемисова коня. Кайр шлепнул пса, тот соскочил на траву и побежал позади с прижатыми к голове ушами.

Спать расположились на болоте. До следующего островка оставалось еще несколько миль. Проводники отыскали небольшую отмель, на ней отряд и заночевал. Сеть прогибалась под тяжестью тела, и шкура, на которой спал Эрвин, вскоре отсырела. Но молодой лорд, уставший от ходьбы и волнений, спал как мертвец.

И следующий день прошел спокойно. Задолго до заката они достигли сухого островка с плакучими ивами, формой похожего на запятую. По словам Колемона, это была середина пути через Мягкие Поля.

Эрвин поужинал нежным мясом бегунца, закусил сыром и оливками из своих запасов. Вышло отличное лакомство, вполне достойное трапезной Первой Зимы. Поблагодарил Светлую Агату за то, что дала сил притерпеться к дорожной жизни, а за крылышко бегунца даже послал ей воздушный поцелуй. Послушал разговоры. Филипп Лоуферт поведал любовную историю, героем которой — надо же! — на сей раз был не сам барон, а его друг.

Кид заявил, что нынешний денек был на диво хорошим, а следующий будет еще лучше. Он, Кид, приметил недалеко от острова пару гнезд. На рассвете поползет туда и добудет к завтраку дюжину яиц. Вкуснятина — пальчики оближете!

Колемон поделился очередным суеверием. Оказывается, коли идешь через Мягкое Поле и хочешь живым вернуться обратно, то примерно на середине пути нужно вырвать из собственной макушки пучок волос, бросить их на траву и сказать слова: «Матушка сеточница, благодарствую, что вынесла меня. Возьми мою прядь и прибавь к своей прочности». Только срезать волосы нельзя, необходимо рвануть их голой рукой! Воины, как один, последовали совету. Далеко не все справились с первой попытки. Бритоголовый капитан Теобарт спросил, как же ему поступить, если на макушке нет ни одного волоска. Колемон позволил, в порядке исключения, вырвать прядь из бороды.

— А ваша светлость что же, не желает вернуться живым? — обратился следопыт к Эрвину.

Лорд рассмеялся было… но тут вспомнил, что именно он провалился в первый день — на безопасной отмели, где все остальные прошли, как по сухому. А, тьма проклятая. Эрвин сдался, рванул себя за волосы, сказал положенные слова. Колемон покивал и удовлетворенно молвил:

— Вот так-то…

Когда стемнело, Эрвин отправился спать. Скинул сапоги за порогом, вошел в шатер и остановился. Что-то было не так.

Томми отходил в греях у Десмонда Ориджина пятнадцать лет. Он отлично знал службу, изо дня в день ставил шатер и стелил постель для своего господина совершенно одинаково, наилучшим и наибыстрейшим способом. Как-то Эрвин засек по часам: Томми затратил на все двадцать одну минуту. Ничто не менялось от ночевки к ночевке: два одеяла под низ, одно наверх, свернутый плащ в изголовье вместо подушки; ночная рубашка — рядом с одеялом: если случится ночная тревога, то лорду не подобает выскакивать из шатра голым. А сегодня что-то лежало иначе.

Эрвин пошире откинул полог, пригляделся в лунном свете. Верхнее одеяло лежало не плоскостью, а было подогнуто на треть, образуя карман. Можно было не обратить на это внимания, если бы не отточенная выучка Томми… и если бы не история с дохлым барсуком, которого подкинули в постель Луису. Зловонная мертвечина под одеялом — Эрвина передернуло при мысли о такой находке. Он не притронулся к постели голыми руками. Не помешало бы копье, но копья у него не было. Вынул меч из ножен, кончиком клинка поддел и распрямил одеяло.

О, нет, это был не барсук. На постели маслянистой лентой извивалась вдовушка — вполне живая, смертельно ядовитая. Эрвин отпрянул, змея подняла плоскую головку и на миг замерла. Он медленно попятился к выходу, держа меч перед собой. Если вдовушка бросится, он не успеет зарубить ее — ни за что ему не сравниться с нею в скорости. Но змея не знала этого. Она провожала глазами клинок и каким-то чутьем понимала, что он опасен. Человек был далеко, а близко — ровный, блестящий, длиннющий коготь, каких вдовушка не видывала прежде. Она не решилась атаковать. Эрвин вышел из шатра и запахнул полог. Рука дрожала, меч плясал в ладони.

Когда он опомнился, то первым делом натянул сапоги. Затем кликнул Томми:

— Приведи ко мне кайра Джемиса.

Грей тревожно покосился на клинок в руке лорда. Убежал.

Спустя минуту подошел Джемис.

— Милорд?..

— Загляните в мой шатер, кайр, и скажите, что вы об этом думаете.

Джемис глянул на меч Эрвина, вынул из ножен свой. Держа его наготове, рывком откинул полог. Вдовушка, встревоженная лордом, была настороже. Едва лунный свет хлынул в шатер, она ринулась в атаку. Мгновенно скользнула от постели ко входу, вскинула головку для удара. Свистнул меч кайра. Змеиное тело конвульсивно свернулось в кольцо, голова откатилась.

— Это вдовья лента, милорд, — сказал Джемис. — Колемон говорит, она смертельна.

— Неужели! А я-то и не знал! — прошипел Эрвин. — Меня занимает вопрос о том, как она попала в мой шатер. Что можете сказать об этом?

— Да тьма ее разберет, милорд, — буркнул Джемис. — Заползла откуда-то… Как она только вас не ужалила!

— По чистой случайности, кайр. По чистой случайности.

— Постойте-ка… — глаза Джемиса налились гневом. — Уж не подозреваете ли вы…

— Милорд! — рявкнул Эрвин.

— Милорд, вы думаете, я подкинул ее вам?! Это оскорбление, милорд! Я не…

— Мне плевать, кайр, потерпите вы или нет. Это вы оскорбляете меня, считая кромешным дураком! Думаете, тварь сама приползла в лагерь и забралась в мою постель?! Да они боятся нас, расползаются за сотню шагов!

Джемис скрипнул зубами.

— Может, и не сама. Может, кто ей и помог. По-вашему, я? Как вы смеете, милорд!

— Вы — единственный в отряде, кому