Око за око - Гарри Тертлдав

За последние несколько недель Гольдфарб видел много беженцев. На первый взгляд, эти люди ничем не отличались от мужчин и женщин, которые уходили на север: усталые, бледные, исхудавшие, грязные. С опустошенных лиц смотрели потерявшие надежду глаза. Впрочем, не все. Медсестры в белом (у некоторых были лишь красные кресты на рукавах) ухаживали за больными с ожогами от иприта, только значительно более серьезными. Другие пытались облегчить страдания людей с обожженными легкими.

— Отравляющие газы — ужасная штука, — заметил Гольдфарб.

— Да уж! — энергично закивал Стейнгейт. — Мой отец воевал во Франции во время прошлой войны, он говорил, что страшнее ничего не было.

— Глядя на беженцев, я готов с ним согласиться.

Гольдфарба тревожил тот факт, что Англия стала использовать отравляющие вещества против ящеров — и не только из-за того, что он сам от них пострадал. Его кузен Мойше Русецки рассказывал о лагерях в Польше, где нацисты испытывали отравляющие газы на евреях. Как можно после этого считать газ легальным оружием, Гольдфарб не понимал.

Но Фред Стейнгейт сказал:

— Если он убивает проклятых ящеров, мне плевать на все остальное. Навоз — грязная штука, но он необходим для сада.

— Верно, — признал Гольдфарб.

Когда в твою страну вторгается враг, ты делаешь все, чтобы заставить его уйти, а с последствиями будешь разбираться потом, после победы. А если ты потерпишь поражение сейчас, у тебя вообще не будет возможности тревожиться о морали. После таких рассуждений применение газа уже не кажется бесчеловечным. Во всяком случае, Черчилль принял именно такое решение.

— Ты прав, мы живем в ужасном мире.

— Кажется, здесь находились «Три лебедя»? — спросил Стейнгейт.

— Да, здесь, — грустно ответил Гольдфарб.

Раньше на гостинице красовалась эффектная вывеска, выкованная еще в восемнадцатом веке. Теперь в канаве валялись ее куски. Снаряд разорвался возле двери, все стекла были выбиты.

— Проклятье!

— Однако они продолжают работать, — заметил Стейнгейт.

Похоже, йоркширец не ошибся. Здание не производило впечатление заброшенного; кто-то повесил одеяла на месте дверей. Они увидели человека в кожаном фартуке бармена, который выскользнул наружу, чтобы посмотреть, во что превратился Маркет-Харборо.

Увидев грязную форму Гольдфарба и Стейнгейта, он поманил их рукой.

— Заходите, парни, я угощу вас пинтой пива.

Они переглянулись. Конечно, идет война, но пинта есть пинта.

— Тогда разрешите мне купить пинту для вас, — ответил Гольдфарб.

Владелец бара не стал отказываться и поманил их внутрь.

В камине уютно потрескивал огонь. Владелец с профессиональной ловкостью налил три пинты.

— Полкроны за мной, — сказал он.

Если учесть положение, в котором находилась Англия, цена оказалась вполне приличной. Гольдфарб засунул руку в карман и выудил два шиллинга. Он продолжал искать шестипенсовик, когда Фред бросил монету на стойку. Гольдфарб хитро взглянул на него.

— Решил сэкономить?

— Именно. — Приподняв светлую бровь, Стейнгейт взял кружку и отсалютовал бармену. — На лучшее я и не рассчитывал. Вы сами его варите?

— Приходится, — кивнул хозяин. — Не успел получить очередные поставки перед появлением ящеров, а теперь — ну, вы лучше меня знаете, что происходит теперь.

Многие владельцы баров и гостиниц начали сами варить пиво. Гольдфарбу приходилось пробовать домашнее пиво. Иногда оно получалось превосходным, а порой больше напоминало лошадиную мочу. А это… Он задумчиво облизнул губы. Пожалуй, «на лучшее я и не рассчитывал», как сказал Фред Стейнгейт, — самая правильная оценка.

Кто-то отодвинул одеяла и вошел в «Три лебедя». Гольдфарб смущенно сглотнул, увидев майора Смайзерса, офицера, который помог ему начать карьеру пехотинца.

Смайзерс, невысокий, коренастый человек, наверняка быстро набрал бы лишний вес, если бы питался получше. Он провел рукой по редеющим, песочного цвета волосам. Гольдфарб ожидал, что майор рассвирепеет, обнаружив, что его солдаты пьют пиво.

Однако Смайзерс легко приспосабливался к обстоятельствам — в противном случае он гораздо серьезнее отнесся бы к синей форме военно-воздушного флота, которую носил Гольдфарб.

— И кружку для меня, приятель, — только и сказал майор, обращаясь к хозяину. А Гольдфарбу и Стейнгейту посоветовал: — Пейте побыстрее, парни. Мы должны двигаться дальше.

Дэвид Гольдфарб допил свою кружку в три глотка и поставил ее на потемневшую от сигаретного дыма стойку бара, испытывая облегчение — он не ожидал от майора такой терпимости. Стейнгейт не слишком торопился, однако прикончил свое пиво раньше Смайзерса.

— Двигаемся дальше — видит бог, мне это нравится!

— В Нортэмптон, — удовлетворенно уточнил Смайзерс и слизнул пену с усов. — Перед нами поставлена трудная задача; там находится крупный отряд ящеров, который защищает город по периметру, к тому же имеются сторожевые заставы к северу от города — линия их обороны проходит через Спраттон, Бриксворт и Сколдуэлл. — Он допил остатки своей пинты, вновь слизнул пену с усов и покачал головой. — Несколько забытых богом деревушек, о которых не слышал никто, кроме людей, которые там живут. Но теперь они появились на карте.

Майор не шутил: он достал карту из походной сумки — военно-топографические съемки — и расстелил ее на стойке бара перед Гольдфарбом и Стейнгейтом. Гольдфарб с интересом принялся изучать карту — поражала точность деталей, он сразу представлял себе радарный портрет земли. Казалось, на карте изображено все, кроме разве что коровьих следов. Бриксворт располагался вдоль главной дороги, ведущей от Маркет-Харборо до Нортэмптона; Спраттон и Сколдуэлл — на флангах.

— Мы сделаем вид, что атакуем в районе Спраттона. Но наши главные силы ударят между Бриксвортом и Сколдуэллом, — сказал майор Смайзерс. — Если нам удастся вышвырнуть ящеров из Нортэмптона, их позиция к северу от Лондона станет уязвимой. — Он взглянул на противогазы, болтавшиеся на поясах у солдат. — Вы сменили фильтры у противогазов?

— Да, сэр, — одновременно ответили Гольдфарб и Стейнгейт.

Гольдфарб поцокал языком. Из слов майора следовало, что англичане вновь собирались травить ящеров ипритом.

— Сэр, а как обстоят дела к югу от Лондона? — спросил он.

— Насколько мне известно, не слишком хорошо. — Смайзерс сделал гримасу, словно у него появился неприятный вкус во рту. — Они послали больше людей — точнее, ящеров, — и им удалось продвинуться вперед. Несмотря на газ, они продолжают наступление с юга и с юго-востока. Я слышал, что они намерены обойти Лондон с запада, чтобы соединить свои силы. Не знаю, правда это или нет, но для нас будет очень плохо, если они добьются своего.

— Из того, что дела идут хорошо в одном месте, еще не следует, что и в остальных все в порядке, — сказал Фред Стейнгейт. Он вздохнул. — Очень жаль.