Погибают всегда лучшие - Владимир Гурвич

– Вы правы, – как-то безнадежно проговорил Вознесенский. Он был очень бледен и по-прежнему старательно избегал смотреть на меня.

– А что нам делать с вашими показаниями? Ведь это лжесвидетельство. А оно тоже уголовно наказуемо.

– Сожалею, но я не могу их изменить.

– Вы понимаете, чем это вам грозит. Когда мы разберемся с этой историей, вам придется отвечать за ваше свидетельство. А речь идет ни больше, ни меньше, как об убийстве. Осталась вдова с малолетним сыном.

– Если им нужны деньги, я помогу.

Я тяжело вздохнул.

– Наверное, им нужны деньги, точно не знаю. Но нельзя во всех случаях откупаться деньгами. Деньги не заменят правду, а именно в правде мы нуждаемся больше всего. Вы же понимаете, что без правды все мои и ваши усилия обречены на провал. До свидание, Борис Эдмондович, не провожайте, дорогу назад я помню.

Вечером, когда я уже собирался уезжать домой, ко мне в кабинет вошла Ксения. Я совершенно не ждал ее появления здесь и потому встретил ее приход удивленным взглядом.

По ее немного скованным движениям я догадывался, что она чем-то смущена.

– Я заехала за Андреем и вот решила зайти к вам. Я не помешала?

– Нет, я уже хотел уходить.

– Я хочу вас поблагодарить за Андрея, он так изменился, я его просто не узнаю. Ему очень нравится эта работа.

– Кажется, вы уже благодарили. Но все равно спасибо. Я рад, что смог ему помочь. К тому же он хороший пресс-секретарь, мне нравится какие он от моего имени сочиняет тексты. Я так бы не смог никогда сделать.

– До того, как это с ним случилось, он считался одним из лучших журналистов в городе.

– Я помню, вы говорили.

Мы вдруг замолчали, словно не зная, о чем говорить дальше.

– Я очень переживала, когда узнала о том происшествии, – вдруг сказала Ксения. – Что-нибудь известно?

– Меня подозревают в убийстве, а само нападение по версии милиции произошло случайно, они ловили преступника, а напали на меня. Но меня сейчас беспокоит другое. И мне почему-то кажется, что вы можете кое-что мне прояснить.

– Если смогу, сделаю это с большим удовольствием.

– Сейчас посмотрим. Я удивлен поведением Вознесенского. – И сразу же я увидел, как сникла Ксения. Ее руки даже безжизненно упали вниз. – Он дал лживые показания, которые сильно ухудшают мое положение. Вы случайно не догадываетесь, почему он это сделал?

– Догадываюсь, – тихо ответила Ксения. – Но я не могу вам сказать.

– Почему-то я так и предполагал.

– Что ж, до свидание, я пойду.

Я не стал ее удерживать, молча проводил взглядом. Я чувствовал, что мне стало грустно.

Дома меня ждал Алексей. Пока я отсутствовал и занимался делами города, он тоже время зря не терял; квартира хранила следы произведенной им уборки, а на кухне меня ждал незамысловатый, но ужин. Это было более чем кстати, так как я испытывал зверский голод.

– Спасибо, что убрал квартиру. А еще чем ты занимался? – спросил я, когда мы расположились на кухне.

– А чем тут можно заниматься, сижу как в тюрьме, – буркнул парень.

– Ты мог сидеть сейчас в настоящей тюрьме. Так что радуйся, что находишься в таких райских условиях по сравнению с теми, в каких должен был бы оказаться.

– Вы намекаете на то, что я вам отныне по гроб жизни обязан. Но если думаете, что я так уж испугался тюрьмы, то готов отправиться туда в любой момент.

– Давай поставим точки над и. Если ты кому-то и обязан, то не мне, а Анатолию; не будь его, ты действительно загремел бы в другое, менее комфортабельное местечко. И второе: скажи, неужели для себя ты окончательно выбрал этот путь?

– Будете воспитывать?

– Да нет, я для этого слишком устал. Просто перед сном хотелось бы немного поговорить. Ты живешь на «Хуторке», честно скажи, страшно там?

– Ну страшно, дальше что?

– А неужели это хорошо, когда страшно? Неужели хорошо, когда тебя боятся, а не когда тебя любят? Там же твои друзья, знакомые. И все они лишены нормальной жизни. Там много детей. Кем они будут? Все пойдут в бандиты? Мест не хватит. Я вот смотрю на тебя, вроде нормальный парень. А ведь так легко поднял нож на человека. Неужели убить человека для тебя так же просто, как убить комара? Мне трудно в это поверить. Но знаешь, что самое страшное, это не быть убитым, это убивать самому. Тебе известно, сколько за эти последние проклятые годы погибло народу. На кладбище есть целая алея, где хоронят жертв криминального террора. Ты никогда там не бывал?

– Нет, – хмуро отозвался Алексей.

– Жаль. А я был, там на этой алее похоронен мой брат, тоже Алексей. Двое детей остались сиротами. Они уже никогда больше не увидят своего отца. А сколько еще там появятся могил, если все так и будет продолжаться? Я изучал досье Горца, он пролил немало крови. И если его не остановить, прольет еще. И эта кровь будет также и на тебе. Вспомни мои слова, когда услышишь о новом преступление. А ведь его можно предотвратить.

– Если я вам скажу, где скрывается Горец, я предам его.

– Если ты не скажешь, где он скрывается, ты предашь тех, кого он убьет. А может, ты его просто боишься? – пристально я посмотрел на Алексея. – Скорей всего так и есть. Но тогда о чем разговаривать, страх делает человека молчаливым. Пойдем спать. Не знаю, как ты, а я валюсь с ног. Спасибо тебе за ужин.

Утром по согласованию с губернатором области из областного центра за мной прилетел вертолет. Признаюсь честно, что я садился в него не без опаски, мысль о том, что мне могут устроить авиационную катастрофу, не покидала меня весь полет. Но через час к большому моему облегчению геликоптер благополучно приземлился на военном аэродроме, где меня ждала уже машина, которая помчала меня в губернаторский дворец.

Целый день я провел в коридорах и в кабинетах областной власти. Однако больших успехов так и не добился. Меня выслушивали, выспрашивали, я чувствовал, что моя персона вызывает немалый интерес и даже нечто вроде удивления своей необычностью, но при этом меня не покидало ощущение, что высокие начальники, с которыми я общался, заняты каким-то своими делами и что им весьма мало волнует судьба какого-то заштатного городишки. Самое большое разочарование принес мне визит к начальнику областного УВД. Все мои обличительные речи о преступных деяниях его подчиненного Клочкова тот выслушал очень спокойно, словно речь шла о простом инспекторе ГАИ, берущего традиционные взятки. Впрочем, такой характер нашей беседы меня не слишком удивил, так как я был прекрасно осведомлен, что начальник областного управления УВД являлся однокашником и старым другом моего врага. Единственное, о чем мы сумели договориться, это о том, что в скором времени из областного центра будет направлена комиссия с целью изучения работы местного управления внутренних дел.