Теневая линия - Глен Кук

Как мог Майкл предпочесть что бы то ни было положению наследника первого из сангарийских домов? Это противоречило всякой логике. Чего еще можно было бы хотеть? Диф спросил об этом у Рафу.

– Респектабельности. Признания на Луне Командной. Реабилитации от грехов юности, за которые он поначалу и стал изгоем. От него просто разит желанием попасть в элиту людей. Он готов на все, даже пустить нас по водам, как хлеб из пословицы, чтобы этот хлеб вернулся к нему с маслом.

– Я не могу этого понять, Рафу. Отказываюсь понимать.

– У меня эмоциональная реакция точно такая же. Я умом понимаю его мотивы, но чувством понять не могу.

Рафу глядел в огромное окно поверх плеча Дифа на осирианский пейзаж. Диф тоже повернулся и посмотрел на этот кусок планеты.

– Он хочет, чтобы его любили. Тот самый вид, который его отверг. Таков сухой остаток, Рафу?

– Может быть. Любит ли кто-нибудь Майкла? По-настоящему – никто. Никто, кроме Гнея Шторма. А для всех остальных он просто орудие. Даже для нас. И он это знает.

Диф закусил губу. Если так обстоит дело, то Майклу можно даже посочувствовать…

– Дай-ка мне еще раз взглянуть на распечатку. Проглядев документ еще раз, он сказал:

– От обязанностей перед Семейством ему не удастся уклониться.

Пока Диф просматривал цифры в третий раз, Рафу все глядел в окно. И после паузы сказал:

– Диф, скорее всего он интересуется той штукой в Черном Мире. Я проверил, прежде чем прилетел сюда.

Рафу бросил на стол Дифа схему.

– У нее есть некоторые странные физические параметры. Посмотри, как она расположена. Сундук с золотом вот тут. Это на территории Сумеречного Города, но добраться туда можно лишь с территории Эджворда. Сундук приличный и стоит войны. Я бы на их месте стал воевать. Если как следует подготовиться, это все может стать нашим. Вот как я себе это представляю: сначала мы спровоцируем войну. Поведем ее так, чтобы эти города наняли Шторма и Хоксблада. Если ограничить боевые действия дневной стороной, то мы сможем заманить в ловушку обе шайки. И тогда вдруг нет Шторма, нет Тадеуша Иммануила Вальтерса. И Хоксблада нет – гонорар Майклу за ведение спектакля. Конечно, это только грубая прикидка. Чтобы подготовить все как следует, потребуется уйма денег и долгосрочные исследования.

– Понимаю, – Диф улыбнулся. – Я думаю, ты прав.

Он широким росчерком расписался на клочке бумаги и добавил несколько слов.

– Отнеси это в финансовый отдел и бери, сколько понадобится, на свои предварительные исследования. Я высвобожу для этой работы всех, кто тебе будет нужен. Но только не зарывайся. Нарисуй план и посмотрим, как он выглядит. Если решим, что он годится, создадим специальную организацию.

– Понял.

– Только вот что, Рафу: действуй так же осторожно, как в свое время с Дарвонами. По тем же самым причинам. Если там действительно такие богатые залежи энергетических металлов, то нужно не только покончить со Штормами, но и взять под контроль их добычу.

Рафу улыбнулся, явно предвкушая, как воспримут в Метрополии очередной скачок мощи Норбонов.

– Не будем слишком далеко загадывать, Диф. Но Диф уже не слушал его. Новые возможности напоминали ему о детской мечте: перекроить сангарийское общество на свой лад.

– И не берись ни за что, пока не вызовешь сюда Ди. Настало нам время свидеться. Нужно непосредственное впечатление.

Если и были сомнения в том, что Ди что-то затевает, они рассеялись, когда Рафу попытался вызвать его на Осирис. Майкл шарахался от курьеров, как воришка от полицейских. Пришлось Рафу лично лететь за ним.

Когда он наконец доставил Майкла на Осирис, Диф был потрясен. Перед ним стояло угрюмое, совершенно одичавшее существо.

– С меня довольно, – хрипел Майкл. – Будь проклят тот день, когда я с вами связался.

– Ты – часть Семьи.

– А мне плевать на вашу Семью. Только бы она не лезла в мою жизнь.

– Майкл, да ты только посмотри на нашу работу! Мы сделали тебя самым богатым из всех живущих.

– Стоит посмотреть. Посмотреть, во что вы меня превратили. Мои дети живут в приютах. Мой народ меня ненавидит. Для них я – чудовище. И, возможно, они правы…

– Мы – твой народ, – оборвал его Диф. Майкл, обычно такой уклончивый и трусливый, посмотрел ему прямо в глаза. И не сказал ничего.

И не надо было. Диф понял, как он ошибался. У него нет сына. Есть лишь соучастник, действующий по принуждению.

– Ладно, Майкл. Чего ты хочешь?

– Я хочу вылезти из этого дела. Совсем, понимаешь? Не иметь с вами дела. И чтобы вы меня забыли раз и навсегда.

– Это не так-то просто. Я до сих пор не разобрался со Штормами. Поэтому я и вызвал тебя сюда. Эта штука в Черном Мире…

– «Не так-то просто». Брось ты это. Они «не так-то просты». Твой прихвостень рассказал мне все по дороге. Ваш план не годится. Вы имеете дело не с приматами эпохи Первой Экспансии и не с десятым поколением рабынь для удовольствий. Эти люди круче вас и подлее. И умнее, кстати.

Диф с искаженным от гнева лицом метнулся из-за стола и размахнулся. Ди отлетел в сторону.

– Вот видишь! Ты даже не умеешь держать себя в руках.

– Рафу!

– Да, сэр?

– Объясни ему еще раз. А я вернусь, когда успокоюсь.

Возвратившись, Диф обнаружил, что Ди не стал сговорчивее.

– Майкл, я все обдумал. Вот мое предложение. Ты нам поможешь в этом деле, и мы будем в расчете. Поделим прибыли, и каждый пойдет своей дорогой.

– Ну да, конечно, – язвительно заметил Майкл, – до тех пор, пока я снова вам не понадоблюсь.

– Я сказал, будем в расчете. Даю слово. Слово Главы Норбонов, Майкл. Я не нарушаю его, даже когда даю его животному.

Ди посмотрел на него как-то странно, и Диф понял: то ли тон его, то ли выражение лица выдали его тайную боль. Потирая лоб, он подумал: Майкл хочет разорвать все узы между ними, а он хочет иметь сына. Компромисса нет.

– Таковы мои условия, Майкл. Либо ты со мной, либо против меня. Третьего не дано. Помоги мне разделаться с теми, кто уничтожил Префектлас, или умри вместе с ними.

Майкл снова глянул на Дифа тем же вызывающим и бесстрашным взглядом. Медленно, очень медленно он наклонил голову. Потом встал и пошел к двери.

По дороге он остановился, снял с полки бесценное резное яшмовое изделие из Метрополии и стал рассматривать. Этой вещи было больше двух тысяч лет, и резьба была столь искусной, что местами яшма была тоньше бумаги. Майкл отвел ее от себя на расстояние вытянутой руки и разжал пальцы. Осколки разлетелись по кафельному полу.

– Ах ты черт, до чего же я неловкий. Диф зажмурился, едва сдерживая гнев.