От «Варяга» до истории учебника - Алексей Николаевич Кукушкин

найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом». Это произведение вызвало также и волну подражаний и противопоставлений (например, «История русского народа» Н. А. Полевого).

В своём труде Карамзин выступал больше как писатель, чем историк — описывая исторические факты, он заботился о красоте языка, менее всего стараясь делать какие-либо выводы из описываемых им событий. Тем не менее, высокую научную ценность представляют его комментарии, которые содержат множество выписок из рукописей, большей частью впервые опубликованных Карамзиным. Некоторые из этих рукописей утеряны».

Следующий «Единый учебник истории» в России императора. Николая I создается на основе трудов Карамзина и политической концепции министра народного просвещения графа Уварова «Православие, самодержавие, народность». Применительно к школьной истории эту концепцию предельно четко формулирует сын крепостного, ставший профессором истории в Московском университете Михаил Погодин: «Российская история может сделаться охранительницею и блюстительницею общественного спокойствия».

Уже 21 марта 1833 года, при вступлении в должность министра, Уваров писал в своём циркуляре, разосланном попечителям учебных округов:

"Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование, согласно с Высочайшим намерением Августейшего Монарха, совершалось в соединённом духе Православия, Самодержавия и народности".

Николай I на всю жизнь запомнил декабристов. Тайные общества и бунты виделись ему постоянно. В ответ на требования нового николаевского порядка Уваров предложил направить просвещение по самобытному пути. Он указал, что России нужно такое просвещение, которое давало бы умных, дельных, хорошо подготовленных исполнителей.

Триада «Православие, Самодержавие, Народность» впоследствии стала крылатым выражением и сжатым воплощением русской монархической доктрины. Согласно теории С. Уварова, русский народ глубоко религиозен и предан престолу, а православная вера и самодержавие составляют непременные условия существования России. Народность понималась, как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние, как необходимость борьбы с западными идеями свободы мысли, свободы личности, индивидуализма, рационализма, которые православием рассматривались как «вольнодумство» и «смутьянство».

В период своего министерства Уваров стремился усилить правительственный контроль над университетами и гимназиями. Вместе с тем при нём было положено начало реальному образованию в России и восстановлена практика командирования учёных за границу.

Именным Высочайшим указом, от 1 марта 1846 года, С. Уваров с потомством возведён в графское достоинство Российской империи.

Таким бумажным охранителем общественного спокойствия и стал учебник истории Николая Устрялова «Начертание русской истории для средних учебных заведений», появившийся в 1839 году. Этот учебник был не только «дозволен», но и «рекомендован» министерством народного просвещения. На четверть века он стал основным руководством по отечественной истории в школах Российской империи. Учебник Устрялова, основанный на монархической концепции Карамзина и переполненный нравоучениями, зачастую в ущерб историческому изложению, по отзывам современников, был написан «по трафаретам министра Уварова и по мотивам Николая Павловича».

Поразительно, но автор первого в нашей истории действительно «единого учебника истории» Николай Устрялов был сыном крепостного, выучившимся в гимназии и Московском университете.

В 1860-е годы прежняя эпоха Николая I сменяется «либеральной» эпохой Александра II. На смену учебнику Устрялова приходит учебник Дмитрия Иловайского «Краткие очерки русской истории». Впервые это учебное пособие выходит в 1860 году и за последующие 55 лет переиздается целых 44 раза! Именно по учебникам Иловайского будут впервые изучать русскую историю будущие Ленин и Сталин — гимназист Ульянов и семинарист Джугашвили.

«Либеральность» учебника Иловайского по сравнению с учебником Устрялова заключалась в устранении излишних нравоучений и изложении охранительно-монархической концепции более современным, простым и доступным языком. В течение полувека Иловайский принципиально оказывался вносить какие-либо изменения в свой учебник, заявляя что «в моих работах ничего не может устареть».

Примечательно, что Иловайский был резким «антинорманистом» и сторонником «сарматской теории», выводя русскую государственность из античных роксоланов, кочевавших в днепровских степях. Иловайский же окончательно сформулировал концепцию татаро-монгольского ига: «Оно способствовало огрубению нравов, порче народного характера, угнетению низших классов и распространению в России многих обычаев, свойственных деспотическим, азиатским государствам».

По уставу 1874 года в гимназиях резко сокращалось количество часов на преподавание истории. Новейшую историю исключили из гимназического курса полностью! На изучение новой истории отводилось минимальное количество часов! В этих условиях учебники Иловайского стали находкой для имперского министерства просвещения. В одной из внутренних официальных рецензий Иловайский хвалился, что в составленном им «Руководстве к всеобщей истории» новая история излагается минимально.

Общее число переизданий всех пособий Иловайского по истории до революции составит свыше ста пятидесяти. Их автор станет первым в нашей истории историком, безбедно живущим на гонорары с переиздания своих учебников. Но здесь его по доходам и тиражам к началу XX века обгонит еще более либеральный автор школьных учебников.

Иловайский считал скифов «германо-славяно-литовской» ветвью индоевропейской или «арийской» семьи и утверждал, что преобладающим среди них было славянское население. Прародину скифов он помещал между Оксом и Яксартом (в современной Центральной Азии). Такая локализация их прародины имеет некоторую поддержку и среди части современных учёных (в отличие от идеи о славянстве скифов). Один из аргументов Иловайского в пользу отождествления скифов со славянами заключался в том, что скифы «любят паровые бани, как истые предки восточных славян».

Если Иловайский, всю жизнь, оставаясь убежденным монархистом, считается либералом в истории лишь по сравнению с откровенным верноподданническим морализаторством Устрялова, то автор наиболее распространенного учебника истории на рубеже XIX–XX веков Моисей Острогорский был вполне открытым и откровенным либеральным публицистом и политиком, выступавшим за всеобщее избирательное право и конституцию.

Но при этом, родившийся в черте оседлости еврей, либерал и будущий депутат Государственной думы Острогорский написал эталонно «охранительный» и монархический учебник истории. Его «История России для народных училищ» и «Учебник русской истории для III класса гимназий» имели официальные грифы Министерства просвещения «допущено» и «одобрено», в результате чего за три десятилетия, предшествовавших революции 1917 года, выдержали свыше 30 переизданий. Достаточно упомянуть, что в учебнике Острогорского в предложении о введении крепостного права присутствует слово «наконец». «Чтобы выручить мелких помещиков и обеспечить службу государеву, правительство вмешалось, наконец, и ввело крепостное право», — пишет в официальном учебнике истории убежденный либерал и конституционалист Острогорский.

Официально одобренные и наиболее распространенные в школах империи учебники истории обогатили не только Иловайского и Острогорского. Во второй половине XIX века сложился так знакомый нашему современнику бизнес на учебниках. Крупнейшим издателем, практически монополистом школьных учебников в Российской империи был купец Дмитрий Полубояринов. Учебное пособие, которое обходилось издателю 15–20 копеек, продавалось по 1 рублю 20 копеек. Дороговизна на учебники создавала