Слепые солдаты - Александр Бушков

— Все великолепно, — сказал граф. — А теперь поброди-ка мысленно по своему дворцу. Ну, скажем, для начала — из тронного зала в малый кабинет короля…

И у меня тут же получилось! Я мысленно шла по коридорам и переходам, которые прекрасно знала, уверенно сворачивала, поднималась, спускалась… Попробовала еще, еще… Я теперь знала королевский дворец так, словно прожила там всю жизнь, любое место, какое граф называл, тут же вставало перед глазами…

Обучающая машина, конечно. Сварог сам прошел через такую. Литта описывала, похоже, тот же образец… но мать твою, техника ларов, сколько раз говорилось и подтверждалось опытным путем перестает работать в Горроте! Как они ухитрились, умельцы?

— Вернулся старик, — продолжала Литта. — Переглянулся с графом, тот кивнул, и граф сказал мне:

— Будет еще одна процедура. Теперь убедилась, что это не страшно?

— А я и в первый раз не боялась, — отрезала я.

Он присмотрелся ко мне, хмыкнул:

— Ну-ну, самоутверждайся… Если не во вред делу — сколько тебе угодно…

Старик снова придвинул мне шары к вискам. Теперь было чуточку по-другому: глаза словно туманом заволокло, я оставалась в полном сознании, только в висках легонечко, совсем не больно покалывало. Когда это кончилось, граф сказал:

— Ты помнишь, что у тебя в верхнем ящике розового комода в опочивальне?

У меня перед глазами встала опочивальня королевы Эгле, и я ответила без запинки:

— Два гребня, позолоченный с изумрудами и костяной, из клыка того вепря, которого я сама убила в Каталауне… Изумрудная брошь… Коробочка сахарных барашков для сына… Перстень…

— Достаточно, — прервал он. — Встань и пройдись по комнате.

Я подчинилась. И вдруг поняла, что у меня изменились походка, движения… Они тоже были не мои… Я теперь совершенно по-другому поправляла волосы, садилась, подавала руку для поцелуя.

— Это тоже она? — спросила я графа.

— Да, — сказал он спокойно. — Поняла? Умница. Ты будешь двигаться, как она…

За ужином оказалось, что и приборами я теперь пользуюсь по-другому, другими движениями. А вечером, когда пришел граф, оказалось, что и любовью я теперь занимаюсь совершенно по-другому… Ты помнишь, как мы… сегодня?

— Где ж тут забыть? — фыркнул Сварог. — Часа не прошло…

— Это была Эгле, — сказала Литта, глядя очень печально. — Понимаешь? Не я. Она. Нет, удовольствие-то получала я… но в прежней жизни я любовью занималась чуточку иначе. Так с тех пор и пошло, все эти два года — я ходила ее походкой, двигалась ее движениями, любила ее ухватками… Мое, прежнее, пропало навсегда. Это жуткое ощущение, я к нему привыкала очень долго. Моим осталось только сознание и воспоминания. Все остальное — ее. Так жутко было поначалу… Наутро я сказала графу: хочет он или нет, а я напьюсь вдрызг, в лежку… Он сказал: пожалуйста, все закончено. Я попросила принести шесть бутылок…

Дальнейшее Сварог слушал вполуха. Думал о другом — о тех обрывках знаний, что выдернули из сознания настоящей Эгле и вложили в голову Литте.

Теоретически, ему давно рассказывали в Магистериуме, возможно полностью вынуть сознание, личность человека и вложить в голову другому, начисто уничтожив при этом личность прежнюю, а «высосанного» оставить полным идиотом. Именно теоретически — потому что за попытку претворения такого в жизнь еще лет пятьсот назад тогдашний император ввел смертную казнь. Независимо от личности провинившегося. Даже за попытку собрать необходимую для этого аппаратуру — смертная казнь. Мудрый был человек, надо отдать ему должное…

В данном случае граф располагал кое-чем другим, попроще — так называемой «хваталкой», способной украсть из человеческого мозга не всю личность целиком, а кусочки. Человек и знать не будет, что его «обокрали» — зато украденное можно без труда загрузить в другой мозг, как с Литтой и проделали. Устройство миниатюрное, не больше портсигара. Королева Эгле спокойно шла по коридору, и кто-то, прекрасно ей знакомый, не возбуждающий никаких подозрений, прошел навстречу, вежливо поклонившись — и нажал кнопку в кармане… Королева обедала — и кто-то, находившийся тут же, нажал кнопку в кармане… Королева садилась, вставала, протягивала руку для поцелуя, занималась любовью с мужем, а где-то рядом кнопка щелкала, щелкала, щелкала… Давным-давно известно, как сконструировать такой приборчик, — но любой уличенный в попытке его смастерить уже никогда не выйдет из замка Клай…

По спине у него прополз неприятный ледяной холодок. Дело могло обернуться гораздо более скверно, чем ему сначала казалось…

То, что у Литты будто бы волшебным образом изменилось и лицо, и тело, его как раз нисколечко не удивило, он давно уже знал, как это делается. Пластическая хирургия у ларов на высочайшем уровне — именно потому там, за облаками, практически нет некрасивых, кривоногих, толстяков, даже старики и старухи без морщин. Редко-редко среди пожилых встречаются консерваторы, не желающие этим пользоваться. Да и принц Элвар не раз громогласно заявлял, что его брюхо — его родное брюхо, наглядное свидетельство весело прожитых лет, и он ни за что от него не откажется.

Правда, заведение, где все это проделывают, находится под негласным, но строжайшим контролем людей Канцлера — чтобы не обнаружилось вдруг двойников, мало ли на какие хитрости способны иные беззастенчивые субъекты… Как в воду смотрел Канцлер в свое время… Это, в общем, пустяки. А вот то, что горротская шобла располагает «хваталками» — гораздо хуже и опаснее. «Брашеро» — лар, у него могут быть сообщники здесь, наверху. Не столь уж и трудно с этой поганой штукой в кармане оказаться рядом с Канцлером, с Яной, с самим Сварогом, никто из них ничего и не почувствует, а уж изготовить двойника — и вовсе просто… Как только утром в Замке Ковенанта появится Канцлер (а он непременно там появится), надо ему все объяснить, чтобы втихомолку объявил Белую Тревогу кое-каким службам и принял меры, он в том разбирается лучше Сварога, до сих пор мало уделявшего внимания заоблачным интригам и персонам (хотя в восьмом департаменте имелся соответствующий отдел наподобие земной тайной полиции, присматривающей за своими…)

— Все произошло совершенно неожиданно и буднично, — продолжала Литта. — Утром ко мне в комнату вошел граф вместе со Стахором — я так и буду его звать Стахором, потому что настоящего имени до сих пор не знаю… И сказал весело:

— Ну, что же, ваши величества, извольте собираться и ехать восседать…

На улице стояла простая карета, без гербов — я знала, что королевская чета иногда и в город, и в загородные замки выезжает именно так, скромно. В карете сидел юный принц, тоже, как две капли воды… Граф сел к нам, и мы поехали. Через квартал к нам присоединился небольшой эскорт из Синих Мушкетеров, во дворец мы въехали через боковые ворота. Все выглядело вполне обыденно — венценосное семейство вернулось из загородного замка… где настоящие и в самом деле тогда были, но вот что с ними сталось, не знаю до сих пор… Все оказалось совсем просто: я очень уверенно прошла в «свои» покои, уверенно отдавала приказания служанкам и камеристкам — я их всех теперь знала в лицо и по именам… — она грустно улыбнулась. — Вот, мы и воссели… Очень быстро началась форменная «генеральная уборка», как то с улыбочкой назвал граф. Начали…