Порочный договор - Василина Лебедева

Рустам, сжав кулаки, смотрел, как сёстры зашли в дом. Качнулся за ней, за Милоликой, но вовремя остановился. Он мог бы поделиться с девушкой тем, что творилось в его душе. А там был раздрай – безумное беспокойство, тревога за неё, за исход всего лечения, за её чувства, переживания, одновременно ранящее предательство дяди и матери, единственных близких, родных по крови ему людей.

Рустам знал, что Лика ждёт объяснений, но понимал – стоит ему начать, придётся рассказать, как мучился весь этот год, что хотел вернуться к ней и почему не сделал этого, кто и что ему помешало. Почему, в конце концов, вообще позволил дяде вмешаться, позволил ей уйти – фактически предал. Почему, чувствуя её привязанность – закрылся, отгородился от ответных чувств, которые рвались из его души.

«Я всё объясню ей, но после возвращения! – решил Рустам, разворачиваясь и направляясь к воротам. – Врач будет присылать мне постоянно отчёты, Марат неотлучно присматривать, отчитываться, так что надо успеть до её вылета на операцию!»

Вышел за ворота, где его уже ждала машина и друг курящий рядом. Откинул окурок, посмотрел на Рустама и тихо спросил:

– Ну как ты, брат?

– Следи за ней, – Рустам, посмотрев в сторону, добавил: – Она мне дороже жизни, так что считай, вручаю тебе себя.

– Глаз не спущу, ты же знаешь, – заверил друг и Рустам, кивнув, молча пожал Марату руку, прежде чем сесть в автомобиль.

– Да укажет тебе Аллах правильный путь, – проговорил Марат, глядя вслед отъехавшему автомобилю, за рулём которого сидел его помощник. Он уже знал о предательстве Амирханова старшего и надеялся, что у его друга, его брата получится узнать истину и наказать виновных.

Стоило сёстрам войти в дом, как ноги у Милолики задрожали и она чуть не упала. Судорожно обхватив ладонью горло, втягивала воздух. Сознание плыло, и сквозь туман доносились встревоженные голоса сестёр и тёти. Потерянно схватившись за чью-то руку, просипела:

– Мне нужно в душ. Пожалуйста!

– Надюша, присмотри за Милой, – раздался голос Тамары и, обхватив Лику за плечи, повела в сторону.

– Ну же, милая, успокойся, – мягкие увещевания только подливали масла в огонь терзавшей боли.

Лика, стиснув зубы, не слушая никого, мечтала сейчас только об одном – чтобы её оставили наедине с собой, чтобы она могла, наконец, дать волю чувствам, выплеснуть ту боль, что сейчас раздирала тупыми когтями сердце.

Наконец послышался шум воды, и Тамара помогла девушке раздеться и зайти в душевую кабину.

– Я хочу помочь тебе, девочка, просто расскажи мне – не может быть всё так плохо и страшно! Ну же – мы вместе найдём выход! – уговаривала племянницу, напуганная состоянием девушки, но та лишь мотала головой и хрипло просила оставить её в покое.

Задвинув дверцу душевой кабины, Тамара опустилась на пол и облокотившись на стену спиной, кусая губы, прислушивалась к происходящему. Только вот за шумом воды ничего не было слышно.

Она знала, что девочки ещё не совсем ей доверяют, что многое скрывают. Но она так к ним тянулась, чувствовала, что они ей самые родные, самые близкие, полюбила всей душой каждую из сестёр.

Тамаре так хотелось помочь Милолике, понять – что же произошло между ней и Рустамом, почему племянница вернулась бледная, дёрганная и было видно, что с трудом сдерживает рыдания.

Повернулась на звук открывшейся двери и помахала рукой заглянувшей с тревожным лицом Надежде, приложила палец к губам и девушка, понуро кивнув, закрыла дверь.

Тамара, закусив кулак, вспоминала своё прошлое. Она прекрасно понимала Лику – сама когда-то любила до одури, только вот её история была с печальным концом, а у Лики… она надеялась, молилась – всё ещё сложится, всё будет хорошо.

«Надоело играть в доброго самаритянина? – горько спрашивала сама себя Милолика, сжавшись в комочек под струями воды. – На что я идиотка надеялась? Почему? Ну почему, Господи, я такая дура? Почему опять поверила ему? – кричала мысленно, запрокинув голову. – Как же легко он отговорился делами! Ну конечно – я уже не та с кем можно гулять, кого можно показывать как куклу! Естественно – зачем ему сломанная игрушка, которая не может даже передвигаться в пространстве нормально, с которой нельзя сходить в ресторан, чтобы не опозориться! Я даже посмела в сексе ему отказать, поэтому и сбежал так быстро!» – корила себя, захлебываясь слезами.

На некоторое время затихла, внушая себе, что вода, омывая её – заберёт с собой и душевную боль.

– Лика? – встревоженный голос Тамары неожиданно прозвучал совсем рядом, и девушка тяжело поднялась на ноги, когда послышался звук открываемой двери душевой кабины. – Девочка моя, как ты? Ну что же произошло? Ласточка моя, что же ты так убиваешься?

Приняв из рук Тамары полотенце, Милолика, вытираясь, вспомнила, как Надюша не отходила от неё, когда она с разлетевшейся душой приехала в новый дом, как тётя Зейнаб постоянно заглядывала в комнату, где она предпочитала отсиживаться, упиваясь своей болью, воспоминаниями и вдруг Лике стало нестерпимо стыдно.

«Сколько же переживаний от меня для родных! – подумалось ей, и ярость всколыхнулась в душе: – Не позволю! Больше не позволю ему растоптать себя! Не позволю играть с моими чувствами, использовать как марионеточную куклу! Больше он не причинит мне боли!»

Встряхнувшись, Лика на расспросы Тамары ответила резко:

– Я не буду обсуждать произошедшее! Прошу вас – пусть это останется в прошлом! И… – Лика сглотнула: – я прошу у вас прощения, за то, что заставила переживать.

– Ну что ты такое говоришь! – начала причитать Тамара, помогая Милолике, но девушка её уже не слушала. Она вспоминала, что за это время говорил Рустам, что объяснял врач и, делая для себя выводы, строила планы на ближайшее будущее.

Лика исправно посещала назначенные ей процедуры, старательно делая вид, что успокоилась, что не терзают её душевные муки. Гуляла с сёстрами и Тамарой по Москве, слушая их описания достопримечательностей, только каждую ночь лежала не в силах уснуть, терзаясь воспоминаниями. Отчаяние сменялось злостью. Обиду, тоску по Рустаму старательно душила, распаляя себя до яростного состояния.

Наступил предпоследний день процедур, опять очередная прогулка по столице и вечером Лика, закрывшись с Надеждой в комнате, села писать расписку. Закончив, попросила сестру прочитать и подсказать – не съехали ли строчки или не налезли ли буквы друг на друга.

Надя, взяв листок и пробежав по тексту глазами, ошарашено приоткрыла рот и только через несколько секунд, потрясённо спросила:

– Ты в своём уме? Зачем? Лика ты обязуешься вернуть Рустаму деньги за обследование и за операцию?

– Нет, – мотнула головой Лика. – Только за обследование и процедуры. Рустам сказал, что за них он уже внёс деньги. На операцию я не поеду, но то, что он потратил – верну ему. Всё верну! До последней копеечки! – процедила Милолика, сжав кулаки.