Княжий остров - Юрий Сергеев

Горят столпы огненно-чистые… Жития святых служат великим примером для страждущих чад сей просторной земли… Молитвы их живут и слышны, как звоны убиенных колоколов расстрелянных звонарей… Прозрения чудотворцев вещих остерегающе каждому разумному человеку, душеполезное их молитвословие сохранено и помощью его достигается мера христианского, православного совершенства… Идут дорогой смирения и святости озаренной столпами прозорливцев и провидцев святых новые поколения монахов, путь их еще горше и труднее в разлитом зле по русской земле, исполнен страшными соблазнами и страстями, гонениями и внедрениями иных религий, вплоть до убиения сатанистами кротких иноков при агонии зла и погибели бесов, но на то и родится русский человек, чтобы пройти огни и воды, преодолев духом все пакости и скверны, все обольщения врагов и ухищрения дьявола, все испытания на крепость веры Православной в душе своей, дабы еще более окрепиться и закалиться и смертию смерть поправ, ибо таится в душах завет древний и неистребимый — «В СЕРОМ КАМНЕ ИСКРЫ НЕТ — ТОЛЬКО В КРЕМНЕ!» Искру эту страждут и находят, и возгорается пламень Веры, неугасимая лампада ее…

И слышат белые монахи слова напутствия святого старца Илия:

— Укоряют — не укоряй, гонят — терпи, хулят — хвали; осуждай сам себя, так Бог не осудит… никогда не льсти… познавай в себе добро и зло; блажен человек, который знает это; люби ближнего твоего; ближний твой — плоть твоя… Не воструби, а где нужно — не промолчи… иди средним путем: выше сил не берись — упадешь, и враг посмеется тебе… Если ярость в ком есть — не слушай… Неверного ничем не уверишь…

Когда Илий сошел к воям с сумой ветхой и дал каждому по горсти зерна пшеничного, никто поначалу не понял смысла этого дара, а он обратился к ним с последним напутствием:

— Горение веры угашает вокруг себя пламень, в котором горят и стрелы и оковы, но окованные не сгорают… Сейте на благой земле, сейте на песке, сейте на камени, сейте при пути, сейте и в тернии: все где-нибудь прозябнет и возрастет и плод принесет, хотя и не скоро… Сейте!!! Во благо Родины и Веры! Сейте Любовь и Добро..

Огненными столпами от земли до небес светятся старцы святые России… Вышла из храма дружина в темь ночи, каждый в левом кулаке сжимал зерно, как горсть родимой земли, а правой вознес над головой горящий факел, круг обережный тронулся вокруг собора, круг огненный и яростный своею верою в победу над злом лютым…

Внимали белые монахи сердцами плачи божественные колоколов монастыря, и под эту великую музыку молодая сила всколыхнулась священной клятвой к Небу, гласом единым:

БЫТЬ РОССИИ БЕЗ ВОРОГА!!!

БЫТЬ РОССИИ БЕЗ ВОРОГА!!!

БЫТЬ РОССИИ БЕЗ ВОРОГА!!!

За века… за миры, далеко-далеко, от Коровы Земун русич пил молоко. В небе звездном река, меч вздымает рука, воин клятву дает охранять в битвах род… Ирий — сад в небесах, в волховских чудесах, в нем млечная река для Руси на века… От священной Земун истекает она, широка и полна сытых струй молока… Млечный Путь — русский путь в звездных царствах пролег, и от стрел и от пуль русич род свой сберег… За века, на века сок густой молока, как живая вода, исцеляет река…

Нескончаем поток, Запад зрит и Восток, снаряжают полки пить из русской реки… За века все полки полегли у реки, не испив молока… сила русов дерзка, неустанна рука, а броня их крепка, их питает река от Коровы Земун…

Божий сад в небесах, во святых чудесах, православная рать охраняет свой рай… Богородичный край, за века, на века грудь окрестит рука, слава их высока, доля их нелегка, но земли не уступят никому ни клочка… Ты спроси мужика, ты спроси казака: «Сбережете Россию?» — «На века! На века!» Живоводна река и полна молока, глаз прозорлив стрелка и не дрогнет рука!

Млечный Путь — звездный путь в Божьем царстве пролег… С неба к русским прибудет сила звездных миров… струи бьют молока — и безбрежна река… Беловодная Русь… на века, на века!

1 Земун — небесная Корова, мать Велеса. Из ее вымени течет молочная река по саду Ирия (Ведического рая, Беловодья)

Каждый человек приходит красной рекой и уходит белой…Каждый воин выходил из строя в монастырском дворе, припадал к земле и целовал ее с клятвой… Клялись самому Небу… Текут реки ветров великих над их головами по Руси и поют о стародавнем, разносят с молодых уст клятву древнюю — уберечь славу отцов, ветры-стрибоги пляшут и поют над ними песнь хвалебную пращурам, они рубились славно за Землю Русскую, пришел внуков черед… Заря красная освещает суровые лики воинов и кропит их брызгами солнечного огня, чтобы крепость и сила их удвоилась. Славу пращуров их кресты монастыря и камни помнят, русские вольны и сильны, славу эту соколы в поднебесье кличут, и Бог над ними зрит дружину и благословляет на изгнание супостата с земли отчей, ибо ведает; что русские не станут убивать врага, если не нужда, если он не явится сам на смерть и тлен.

Солнышкин чистый огонь возжег от трения дубовых палок, и стали освящены им воины. Вечером прыгали в озеро Чистик через костер этого огня, сходили по одному на ключ святой, молились на все четыре стороны и задумывали на живое: «Чарь водяной, чарь земляной, чарица водяная, чарица земляная, дайте мне водичи на доброе здоровье, очисти мое тело от болезней, а ты, быстрый ручей, неси мою болезнь в синее море…» И если задумывали на живое и верили в жизнь — вода тиха, как стекло в ключе стыла. На мертвое — ключ зыбился и бил песком со дна… следовало еще молиться и Бога просить изменить судьбу… чтоб тиха вода стала и жизнь продолжилась… Живились воины явленною стезею…

Тьма свесила свое гузно на святые кресты, на мир праведный, пыжась задавить все светлое и чистое, все непорочное соблазном и грехами, грязью залить и похотью… десный путь этих людей ее пугал и претил ей, докучала она каждому сердцу и лезла в глаза, мутила души кобью и смердением утробы геенны огненной страшила, старые грехи увеличивала многократно… От святьбы монастыря, от чистоты и света его мытарилась она у прощального костра белых монахов, баяла им в уши былые бесстыдства, блазнила и взоры их сводила на Ирине сидящей с Егором…

Зазорно им было смотреть на жену учителя своего, но глаз не могли оторвать, тьмой усыпленные; ластовицей-касатушкой щебетала Ирина и тулилась к Быкову в прощальной тоске и дивие силы восторгала в душах молодых воинов, желавших коснуться ее лепого мира: никакой нарок совестливости не мог остановить, ибо тьма шептала и шептала в уши младых бельцов велелепоту женскую и уверяла, что именно его любит дева сия и ждет… Паче прошлых вечеров пела Ирина песни женские, страдальные, зовущие к любви, и ничто не претила тьма, закрыв святьбу от глаз и уст их, и шептала: «Рцы же ей о любви ласковой, отринь соперника и возьми ее — се твое…»

Одна старица Мария видела сквозь тьму тоску этих взглядов живых и дивилась внуче своей, за крепь любви, ибо ополчились на святость любови их с Егором все силы темные, все злые бесы. Не страшны им воины младые и сильные — страшны любовь и добро всепобеждающие и всеочищающие, свет любви резал тьму мечами огненными, и колыхалась она в глухом зле и срасталась и опять лезла к костру и в души сидящих…