Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

чем-то ее укрепляли, прежде чем воздвигнуть такую махину. Но тогда здесь не было этих болот. Они появились после гибели цивилизации. Хотя до прихода сюда людей болота тут были, их потом осушали. И вот они вернулись и еще больше территории захапали.

С этими мыслями он добрался до ближайших опор, которые были похожи на колонны, и спрятался в тени эстакады. Старался идти беззвучно… и вдруг услышал слева тихий голос.

– Руки подними, падла.

Подчинился. Его толчком повалили на мокрую землю, отобрав автомат. Начали выкручивать руки.

Что-то знакомое почудилось в голосе.

– Саня, ты что ли? – Младший узнал Черного. Венесуэлец немедленно отпустил его руки. – Живой!

– Ты во что вырядился, Молчун? Мы тебя грохнуть могли, – другой голос, но тоже знакомый.

– Маскировка, – Саша поднялся и отряхнулся, разглядывая их. – И вам бы такое надеть. Тут их лазутчиков, как жаб на болотах. А в куртецах мы сошли бы за них, за дозорных или охотников.

– Чушь, – покачал головой Черный. – Они никогда питеров со своими не спутают.

Второй из «котов» подошел ближе. Саша вспомнил необычное имя – Альберт. Он был новобранцем, рядовым, «зеленым» и немногословным из-за этого. Это был его первый рейд. Высокий и худой, с внешностью прибалта или немца, как их Данилов представлял.

Сослуживцы выглядели неважнецки. Как, впрочем, и сам Молчун, только они еще и ранены и избиты.

У Черного – глаз подбит, окровавленная повязка на руке, лицо в многочисленных порезах. Физиономия Альберта вся заплывшая, недокомплект зубов, на волосистой части головы несколько подпалин. Черный стал рассказывать. Он теперь действительно чернее ночи от грязи, а фингалы и запекшаяся кровь делали его похожим на африканского зомби.

– Пока вы там развлекались, его собакородие господин лейтенант послал нас в болота, что-то ему там почудилось – безо всякого почтения начал Черный. – Старшим меня, а мне дал четверых, в том числе этого салабона.

Альберт никак не отреагировал на слово, обозначавшее бестолкового новобранца.

– Идем мы тихо-тихо, крадучись, автоматы наготове, каждый куст осматриваем… но, видать, местные тут любую норку знают. Прошло минут десять, слышим свист. И двое наших падают, утыканные, как ежики. Нам тоже досталось, хоть и поменьше, но много не навоюешь. Он показал рану на своем предплечье, замотанную обрывком тряпки. А прямо из болота поднимаются этакие «коммандос». Грязь с них течет. Рожи мерзкие, зубы гнилые скалят. По любому − каннибалы, да и инцестом не брезговали. Луки у них и дротики. Нас повалили, скрутили, рты заткнули. Так что мы бой и не видели, Говорят, они всех часовых стрелами сняли. Чингачгуки, блин! Так что время выиграли, да еще напали огромной кучей. Вроде по тоннелям подобрались. Пулеметы на «Тайфунах» много их покосили, как и наши стрелки из окон, но другие уже в слепой зоне находились. Столько их из тоннелей лезло, что они наших просто растерзали. Потом еще несколько фугасов рвануло.

Вот такая ловушка… Остатки «котов» с лейтенантом в здании почты окопались, но их нашими же пулеметами отработали. Что с ними стало, не знаю, но в подвале, куда всех пленных согнали, Режиссера не было. Вроде он пытался гранатой себя взорвать, да не успел – зарубил его вшивень саблей, прямо пополам развалил. Ну, хоть живым не достался врагам. Карма. А сама история похожа на отголосок чего-то, что с Сашей уже происходило. Там тоже была засада и фугас. Закон парных случаев, правило его жизни.

– Ну, а вы как?

– Как-как… Жопой об косяк. Бой закончился, завели нас в подвал. Туда же в дом, где вы девку пытали. Кстати, что с ней?

– Не знаю.

– Да не важно. Так вот, теперь они нас пытать стали. Уводили наверх по одному. Били, резали, паяльной лампой жгли. А еще дрелью ручной… мозг сверлили… Садюги… Некоторых назад в подвал притаскивали, чуть живых, а некоторые не вернулись.– Так как вы сбежали?

– Как-как… Одному шею свернули, другого зарезали, у третьего автомат отобрали и та-та-та…

– Да не гони ты! – ругнулся Альберт.

– Ладно. Часовые накурились или напились какого-то отвара из мухоморов. Глаза квадратные, неадекватные. Они нас уже списали. А мы сумели веревки перетереть и тупо побежали, когда нас конвоировали в другой подвал. Мы в одну сторону, Лёха и Гриха – в другую. В нас стреляли, но не попали, видно, бог с нами был…. Долго бежали, все ноги стерли. Когда поняли, что погони нет, пошли на юг, через болота. Вшивней тысячи, а нас всего двое. Мы не Рэмбы, кого-то спасать. Шли почти без остановок, и вот мы здесь.

Саша подумал, что это − единственно разумное решение.

– Ну, а ты как? Ты же со старшиной был на допросе?

Он ждал этого вопроса и заранее придумал ответ.

– Не было меня там. Старшина послал принести из его рюкзака кое-какие игрушки для пыток.

– Вот извращенец старый. Узнаю Дядюшку. Ну, а дальше что? – во взгляде Черного не было ни грамма подозрения.

– Когда побежал поручение исполнять, запнулся, упал, ударился головой, вырубился. Очнулся – кругом оборвыши. Понял – всё, хана «котам», апокалипсец пришел. Немного полежал еще, потом полз, потом крался, потом − бежал. Черный доброжелательно смотрел на Сашу, слушая его сказку.

− Повезло тебе, в рубашке родился…

А Альберт похлопал по плечу.

– Да ладно. Даже если ты зассал, а не отключился… это не позор. Тут реально можно всё забыть. – Не терзай себя.

Саша и не собирался, только хмыкнул.

– Так что там с Дядькой-то? – Младший постарался изобразить вежливый интерес.

– Убили Богодула и компанию, – кратко ответил Черный. – Еще до атаки. Тебе повезло конкретно. Диверсанты, поди.

– Пиндец, – только и ответил Саша, сделав вид, что опечален.

– Да уж… А кого не грохнули – тех сейчас пытают. Но нам их не спасти. Свои шкуры бы сохранить… Внешних − целая армия. Идем. К утру, если повезет, доберемся. Пойдем вдоль ЗСД. Скоро болота кончатся.

Долгое время шли молча. Потом Черный заговорил, словно вдруг вспомнил что-то важное:

– С нами в подвале сидел через перегородку какой-то питерец. Важный, толстый. С гривой волос. Я сначала подумал, что это – женщина. Видно, над ним уже поработали. Он все время причитал, а оборвыши заходили ему добавить, чтоб заткнулся. Потом увели с концами. Я его где-то видел.

– А это не мажордом