Каньон Холодных Сердец - Клайв Баркер

Однако для Кати подобные сообщения служили лишним доказательством надежной зашиты рубежей. Никто не мог попасть в ее драгоценный каньон. Таково было ее твердое убеждение.

На самом же деле это чувство безопасности, как и все остальное в пошатнувшейся Катиной жизни, было чистой воды иллюзией.

Однажды вечером гулявшие по саду собаки внезапно зашлись бешеным лаем, когда из темноты показалась фигура Руди Валентино. Смерть ничуть не изменила его облик: кожа, как никогда, была гладкой, волосы, как обычно, уложены в великолепную прическу, одежда, как всегда, с иголочки.

Прежде чем обратиться к Кате, он ей низко поклонился.

– Прошу прощения, – произнес Валентино, – за мое непрошеное вторжение. Знаю, я здесь нежеланный гость. Но, честно говоря, мне некуда больше податься.

В словах Руди не было и намека на плутовство; судя по всему, он говорил чистую правду.

– Я ездил домой, – продолжал он. – Но там ошивается столько народа, что я не чувствую себя как дома. Пожалуйста… прошу тебя… не бойся меня.

– А я и не боюсь, – довольно искренне ответила Катя. – У нас в деревне всегда водились привидения. Мы постоянно их встречали. Моя бабушка, будучи десять лет как мертва, каждый день перед сном напевала мне песни. Но, Руди, давай не будем ходить вокруг да около. Я прекрасно знаю, почему ты сюда явился. Хочешь проникнуть в дом, чтобы взглянуть на «Охоту»?

– Хотя бы одним глазком.

– Нет.

– Пожалуйста.

– Нет! – махнув рукой, отрезала она. – Не хочу об этом больше слышать. Почему бы тебе не вернуться на свою Сицилию?

– В Костелланету.

– Да куда угодно. Уверена, там с радостью встретят призрака своего знаменитого сына.

Повернувшись к призраку спиной, Катя направилась в сторону дома, а он – за ней вслед. На удивление его шаги, хотя и легкие, достаточно громко отбивали ритм по траве.

– Правду о тебе люди говорят. У тебя холодное сердце.

– Тверди, что хочешь, Руди. Только оставь меня в покое.

Он остановился.

– Думаешь, я один? – Его вопрос заставил Катю замедлить шаг. – Скоро они все вернутся сюда. Каждый в свое время. Неважно, сколько ты заведешь и сколько наймешь охранников. Они все равно придут. Твой прекрасный каньон будет наводнен призраками.

– Не говори глупостей, Руди, – бросила она, вновь обернувшись к нему лицом.

– Тебя устроит такая жизнь, Катя? Жизнь узницы в окружении мертвецов? Разве о такой жизни ты мечтала?

– Я не узница. И могу жить, где хочу.

– И оставаться при этом великой звездой? Ну уж нет. Чтобы быть звездой, тебе придется жить здесь, в Голливуде.

– Ну и что?

– То, что днем и ночью ты будешь находиться в обществе. А рядом с тобой днем и ночью будут призраки. Ты не сможешь от нас так просто отделаться.

– Ты все еще говоришь «мы», Руди. Но, кроме тебя, я никого не вижу.

– Остальные придут. Всему свое время. Рано или поздно они найдут сюда дорогу. Ты, верно, уже слышала, что Вирджиния Мэйпл повесилась прошлой ночью? Помнишь Вирджинию? Она была…

– Помню. Но я не знала, что она повесилась. Хотя, честно говоря, мне на это наплевать.

– Она не смогла вынести боли.

– Боли?

– Боли того, что ее отлучили от твоего дома. Она умерла из-за того, что не смогла попасть в Страну дьявола.

– Это мой дом. И у меня есть полное право приглашать в него тех, кого я захочу.

– Кроме своей особы, как я погляжу, тебя ничего не волнует. Да?

– О, умоляю, Руди. Только избавь меня от своих нотаций. До смерти надоели лекции о самовлюбленности.

– Теперь я смотрю на вещи совсем другими глазами.

– Еще бы. Уверена, что теперь ты жалеешь о каждом миге жизни, который провел в самолюбовании. Но меня это ничуть не касается, тем более сейчас.

Призрак внезапно изменил окраску. Не успела хозяйка и глазом моргнуть, как он покрылся желто-серыми пятнами; было видно, как: его лицо излучает волны гнева.

– Я сделаю так, что это коснется и тебя, – возвысил он голос, направляясь в ее сторону. – Эгоистичная сучка.

– А знаешь, как тебя называли? – в свою очередь выпалила Катя. – Размазня.

Она знала, что такого удара он не выдержит. Год назад журналист-аноним из «Чикаго трибьюн», назвавший его «розовой размазней», написал: «Жаль, что этого Родольфо Гульельми, или Рудольфа Валентино, как его теперь величают, не утопили еще в детстве». Руди вызвал обидчика на боксерский ринг, чтобы выяснить, кто на самом деле из них сильнее. Журналист, разумеется, не только не откликнулся на его призыв, но даже не обнаружил своего лица. Однако нанесенный им удар все же достиг цели. Теперь, когда то же оскорбление нанесла ему Катя, Валентино не выдержал. Обуреваемый гневом, он накинулся на женщину и вцепился ей в глотку. Хозяйка была почти уверена, что его нематериальное тело не способно нанести какой-либо ощутимый вред. Но не тут-то было! Несмотря на то, что плоть и кровь Валентино превратились в урну пепла, духовная ипостась не утратила собственной силы. Его пальцы, почти как живые, стиснули Катину шею, перекрыв дыхание.

Однако сдаваться она не собиралась. Одной рукой оттолкнув призрака назад, другой Катя царапнула его ногтями по лицу. Из ран полилась кровь, запах которой отдавал гнилым мясом. Лицо Валентино исказилось в таком отвращении, будто он учуял вонь экскрементов. Он невольно ослабил хватку, и Катя, пользуясь его замешательством, тотчас вырвалась из его рук.

Валентино всегда был очень чувствителен к запахам – очевидно, потому что сам вырос в зловонной нищете. Он провел рукой по израненному лбу и щекам и, понюхав пальцы, жутко скривился.

Увидев выражение его лица, Катя громко расхохоталась. Ярость Валентино внезапно потеряла накал. Казалось, так же внезапно он осознал всю глубину несчастья, в которое ввергла его Страна дьявола.

– Что, черт побери, здесь происходит? – послышался из-за деревьев голос Зеффера.

Не закончив вопроса, он в недоумении уставился на Валентино.

– О Господи Всемогущий! – воскликнул Биллем. Услышав имя Господа, произнесенное всуе, Валентино как истинный католик перекрестился и исчез в темноте.

Злое пророчество Рудольфа Валентино сбылось с удивительной точностью: в последующие несколько недель на каньон Холодных Сердец началось нашествие призраков.

Поначалу ничего ужасного вроде бы не происходило. Только изменился лай койотов; как-то ночью с розовых кустов были сорваны все цветки, а на следующую ночь – все лепестки с плюща. Затем в ущелье прискакал перепуганный олень, который в ужасе оглядывался на оставшиеся позади заросли. Подобные знаки, как растолковал их Зеффер, призваны были заставить хозяев заключить мир с «непрошеными гостями», иначе последствия могли оказаться трагическими. Эти призраки, как; отмечал, в недоумении озираясь вокруг, Биллем, были отнюдь не эфирного происхождения, и если они состояли из той же субстанции, что и Валентино (чего вполне следовало ожидать), то могли представлять для них с Катей реальную физическую угрозу.