Там, за горизонтом - Александр Сапегин

* * *

– Решили остаться, полковник? – снимая ножом стружку с очередной деревянной фигурки, прищурил левый глаз Михаил.

– У меня есть мотив и причина, – хлебнул из ковша стылого кваса полковник Михайлов, оттерев «усы» тыльной стороной ладони. – Мои разведчики тоже остаются, так что можете не переживать за свои секреты. Главный посёлок будет выше по течению, а здесь принято решение основать форпост и поселить несколько семей. Надеюсь, мы найдём общий язык.

– Твоя работа? – имея в виду перенос главного посёлка в другое место, спросил Михаил.

– Моя.

Бояров принял из рук собеседника ковш с напитком, пригубил и ненадолго провалился в себя.

– Что ж, спасибо, наверное. Пойдём, обрадуем Валентину, и я кое-кого покажу вам.

– Нам? – удивился полковник.

– Меченого своего свистни, Коновальцева, хватит ему глазки девчонкам строить. Ему тоже будет интересно. – Паша! – крикнул полковник.

– Вытирайте ноги, – прочитал молодой разведчик надпись на коврике, постеленном у порога.

– Обувь тоже снимайте, нечего грязь в дом нести, – буркнул Михаил, пропуская гостей вперёд.

– Па-па! – задорно смеясь, навстречу Михаилу выбежала дочь, следом за ней, балансируя на задних лапах, неуклюже семенил крупный котёнок, сочетающий в себе признаки донского сфинкса и рыси. – Па-па!

– Мр-р-р! – вторил девочке котёнок, глядя на которого оба гостя на некоторое время потеряли дар речи.

Не каждый день выпадает возможность увидеть прямоходящую кошку с ярко выраженными кистями на передних лапах, напоминающих человеческие кисти рук.

Взгляд Паши Коновальцева буквально впился в большие пальцы котёнка.

Михаил подхватил дочь и котёнка на руки. Ещё два хвостатых непоседы, проявив разумную осторожность, остались в детской комнате.

– А-а, э-э-э, – несостоявшийся биолог никак не мог связно сформулировать вопрос, отчаянно жестикулируя руками.

– Они мутировали, – пришёл ему на помощь Михаил, ласковым дуновением растрепав волосы на голове девочки и заставив котёнка смешно топорщить помятые усы и дёргать ушами. – А импринтинг запустил дополнительный биогенетический механизм или биоэнергетический. Мы так и не пришли к общему мнению. Теперь понимаете, почему я не разочарован переносом посёлка? И да, наша тайна и так долго бы не продержалась… А будущий город или посёлок… Знаете, это как сидеть на пороховой бочке с кучей фитилей и курить. Бахнет, не бахнет – обязательно бахнет! Последствия потом задерёшься разгребать, если останется, чего грести. Я не доверяю людям, среди них всегда найдётся тот, кто в котах будет видеть не друзей и помощников, а исчадия ада и мерзкие отродья. И у него обязательно появятся последователи, которые объявят крестовый поход против отрыжки бездны и тех, кто потворствует богомерзким тварям. Скажете, я не прав?

– Но ведь, но… – по-прежнему не находил слов разведчик. – Смотрите, какие… какие у них пальцы и к-кисти. Они, они ведь…

– Новый разумный вид? – вновь пришёл на помощь Михаил.

– Да, – кивнул Паша.

– Только в паре с человеком. Как импринтинг меняет людей, мы ещё не разобрались, дело это небыстрое. Что наши дети получили в обмен на разум, покажет время. Первое поколение и тех, кто не прошёл запечатление, вы видели собственными глазами, а кое-кто даже познакомился с ними поближе, – незлобно усмехнулся Михаил, намекая на лейкопластыри и повязки разведчика.

– Товарищ полковник, Борис Михайлович, – о горящий фанатичный взгляд Павла можно было обжечься. – Можно я останусь здесь? Михаил Павлович, я вас не очень стесню?

Бояров перевёл взгляд на полковника.

– Полковник, что вам говорят долг, честь и совесть?

– Они говорят, что вы дьявол, Михаил.

– Тю-у, в этом они не одиноки. Хоть бы кто-нибудь святым назвал, все за адскую епархию топят, а я ведь белый и пушистый, правда, Риша?

– Дя!

– Вот, товарищи военные, устами младенца глаголет истина.

– Скотина ты, Бояров, – беззлобно сказал полковник, опускаясь на ближайший стул. – Я от Вали не отступлюсь, сам, наверное, догадался, а ты меня ещё сверху по рукам и ногам вяжешь. Как есть скотина.

– Жизнь такая, – ничуть не смутился Михаил.

– Товарищ полковник, Михаил Павлович! – щенячий взгляд чуть ли не приплясывающего на месте разведчика мог растопить даже каменное сердце.

– Если командир отпустит, найду, куда тебя пристроить, как дедушку на коврике в прихожей, – сдался Бояров. – А насчёт вас, товарищ командир, пойдёмте с Валентиной и Виктором договариваться. Куда вас: под женский бочок или на соседний с бойцом коврик.

– Не хочу на коврик, – скуксился полковник.

Как ни странно, договорились. Валентина, смущаясь, будто девочка, согласилась, что спать на полу неудобно и холодно. Виктор тоже не был против, лишь обещал глаз не спускать…

Михаил никому не признался, что с превеликим удовольствием поделился грузом ответственности с полковником. Теперь его не мучили неизвестность с угрозой вырождения и неминуемого вымирания. Они выстояли, выжили. Впереди не маячили райские кущи, но огонь надежды теперь горел ровным пламенем, а не тлел хилой искрой на конце фитиля. Будущее не обещало быть безоблачным, оно просто обещало быть, не где-то там, за горизонтом, а здесь, рядом.

Никто не обещал лёгкой жизни, постапокалиптичекий мир также скалил зубы, угрожая различными бедами и катаклизмами. Где-то по-прежнему лопались старые гнойники цивилизации: разрушались хранилища, вырывался на свободу атомный монстр, рушились плотины, но жизнь брала своё, упорно цепляясь за всё возможное, а поселенцы цеплялись за жизнь, тем более проблемы топлива взяли на себя гости с большого мира. Ещё они поделились тропическими фруктами и семенным фондом.

Полковник после объяснений с Валентиной порхал окрылённый, оставив Павла на попечение Михаила. Обязанностей на военвраче оказалось больше, чем блох на шелудивой собаке. Определить на постой одних, обеспечив их всем необходимым для успешной зимовки, перевезти на новое место жительства других, снабдив тем же самым, что и первых. Развернуть связь, обеспечить медицину, наладить транспортное сообщение и материально-техническое снабжение. Ага, начать и кончить к осенним льдам и шуге. Михайлов вернулся в посёлок с последним катером, спустившимся с верховьев. Вскоре река оделась в ледяной панцирь, сковавший водную гладь до весны, а весной несколько детей в посёлке на форпосте обзавелись хвостатыми спутниками жизни…

– Здравствуй, папа…

Остановившись около каменного изваяния, древняя старуха с исчерченным морщинами лицом, на которое ниспадали редкие седые прядки волос, выбившиеся из стянутой в тугой пучок причёски, на зависть молодым девушкам, по-прежнему отличающейся изрядной густотой, извлекла узловатыми пальцами большой платок из кармана широких брюк и принялась тщательно смахивать с камня пыль.