Путешествие на Запад. Том 2 - У. Чэнъэнь

повернула и проникла в мозг. Послышался резкий звук, и жизненная энергия вернулась к императору. Он перевернулся, подвигал руками, поджал ноги и, опустившись перед Трипитакой на колени, воскликнул:

– Учитель! Я помню, что вчера ночью моя душа навестила вас, но разве мог я думать, что сегодня на рассвете уже вернусь к жизни?

Трипитака поспешил поднять императора и взволнованно произнес:

– Ваше величество, я тут ни при чем. Благодарите моего ученика.

– Зачем вы так говорите, учитель? – запротестовал улыбаясь Сунь У-кун. – Ведь не даром говорится, что «в доме не может быть двух хозяев». Я ничуть не пострадаю, если поклоны примете вы.

Тем не менее Трипитака ощущал неловкость. Он помог императору подняться с колен и ввел его в зал Созерцания. Здесь, прежде чем усадить его, он заставил Чжу Ба-цзе, Сунь У-куна и Ша-сэна воздать императору соответствующие почести. В это время пришли монахи, которые уже приготовили утреннюю трапезу и принесли поесть своим гостям. Увидев императора в мокрой одежде, они не на шутку перепугались и стали шептаться. Тут Сунь У-кун выскочил вперед.

– Ну вот что, монахи! – крикнул он. – Отбросьте всякие страхи и подозрения! Перед вами правитель страны Уцзиго, ваш подлинный господин. Три года назад его погубил волшебник, и вот сегодня ночью я вернул ему жизнь. Сейчас мы отправляемся в город, чтобы уничтожить зло и восстановить справедливость. Если у вас есть какая-нибудь еда, несите ее нам. Мы подкрепимся и тронемся в путь.

Монахи поспешили подать горячей воды для умывания и принесли одежду. Император снял с себя свой пурпурный халат и надел два простых халата, которые ему принесли монахи. Затем он снял яшмовый пояс и подвязался поясом из желтого шелка. Свои башмаки он заменил на старые монашеские туфли. После трапезы привели оседланного коня.

– Чжу Ба-цзе, сколько весит твой багаж? – спросил Сунь У-кун.

– Дорогой брат, – отвечал Чжу Ба-цзе. – Хотя этот багаж я несу изо дня в день, однако сколько он весит, до сих пор не знаю.

– Ну, так вот что, – продолжал Сунь У-кун. – Раздели его на две части: одну понесешь сам, а другую отдашь императору, – пусть несет. Так мы скорее доберемся до города.

– Вот счастье привалило! – обрадовался Чжу Ба-цзе. – Сколько сил я потратил, пока тащил императора сюда. А теперь он хоть на время меня заменит.

Но и тут Чжу Ба-цзе не мог обойтись без жульничества. Он разделил багаж на две неравные части, попросил монахов принести еще одно коромысло, более легкую часть багажа оставил себе, а тяжелую – отдал императору.

– Простите, ваше величество, – сказал Сунь У-кун, – что мы нарядили вас в это грубое платье, да еще заставляем нести тяжесть.

– Учитель! – отвечал император, поспешно опускаясь на колени. – Вы вернули мне жизнь и теперь для меня все равно, что отец родной. Я не только готов нести эти вещи, но охотно буду прислуживать вам всю свою жизнь, стану вашим слугой, конюхом, готов даже сопровождать вас в Индию.

– Ну, этого вовсе не следует делать, – произнес в ответ Сунь У-кун. – Мы идем в Индию потому, что нам предназначено это самой судьбой. Вам же придется нести багаж всего сорок ли. А когда мы придем в город и расправимся с волшебником, вы займете свой императорский трон, а мы отправимся своей дорогой. – Как же так? – запротестовал Чжу Ба-цзе. – Выходит, он пронесет вещи всего сорок ли, а дальше опять я буду тащить их? – Хватит болтать ерунду, – рассердился Сунь У-кун. – Иди лучше вперед и указывай дорогу.

Чжу Ба-цзе беспрекословно повиновался. За ним последовал император. Ша-сэн помог Трипитаке сесть на копя, которого вел под уздцы. Позади всех шел Сунь У-кун. Заиграла музыка, пятьсот монахов, выстроившись рядами, вышли за ворота проводить гостей.

– Не провожайте нас, – сказал Сунь У-кун. – Если наша тайна будет раскрыта, дело может принять плохой оборот. Возвращайтесь лучше в монастырь. Платье императора, его головной убор и пояс приведите в порядок, почистите и сегодня вечером или завтра утром пришлите в город. А я уж чем-нибудь отблагодарю вас.

Монахи так и сделали, а Сунь У-кун пустился догонять учителя.

На Западе тайна, в которой

Нам истину надо найти:

Родители жили, стараясь

Путем совершенства идти.

И мать беспокоилась тщетно

О том знаменательном сне;

Сын видел свою бесполезность,

Лежал император на дне.

Поднять бы его из колодца,

Потом в небесах побывать

У Лао-цзы в тайном покое

Материю, форму познать;

Поистине стать человеком,

Который достигнет высот,

Который в буддизме спасенье

И путь совершенства найдет.

Учитель и его ученики шли довольно долго и наконец увидели город.

– Сунь У-кун, – сказал Трипитака, – перед нами столица страны Уцзиго.

– Вы правы, учитель, – подтвердил Сунь У-кун. – Пойдемте быстрее, у нас еще много дел впереди.

Они вошли в город. Там было красиво и чисто. На улицах царило оживление. Повсюду радовали глаз великолепные дворцы и прекрасные строения. Об этой стране сложены даже стихи.

Дворцы и пагоды за морем

Такие ж точно, как в Китае.

Народ поет, как пел при Танах,

И пляшет, весело играя.

Цветы колеблются под ветром,

Окутанные дымкой алой,

Упало солнце на халаты,

На пестром шелке залетало.

На ширмах вышиты павлины,

Оттуда тянет ароматом,

Жемчужный занавес откинут

И флагом кажется крылатым.

Картины мира и покоя

Заслуживают поздравленья;

Молчат сановники у трона —

Нет повода для донесенья.

– Ученики мои, – молвил Трипитака, слезая с коня, – мы должны явиться ко двору и получить разрешение на выезд. Не то нас могут задержать власти.

– Вы совершенно правы, – согласился Сунь У-кун. – Давайте пойдем все вместе. Чем больше народу, тем легче разговаривать.

– Ладно, – сказал Трипитака. – Только смотрите ведите себя вежливо. Прежде всего необходимо совершить поклоны и уж потом начинать разговор.

– Приветствуя государя, следует совершать земные поклоны, – сказал Сунь У-кун.

– Правильно, – подтвердил Трипитака, – следует совершить пять земных и три поясных поклона.

– Беда с вами, учитель, ничего вы не знаете, – сказал Сунь У-кун. – Ведь если мы станем совершать поклоны, то покажем себя настоящими невежами. Разрешите, я войду первым. Я знаю, как себя вести. Если они заговорят, отвечать уж разрешите мне. Когда я буду совершать поклоны, – вы тоже кланяйтесь, если я присяду на корточки, делайте то же самое.

И вот Царь обезьян, из-за