Дурные - Ксения Михайловна Спынь

неё, пока не поздно, — проговорила Лана. Насыпь перегнулась и, завернув без предупреждения вправо, побежала в ночь прочь от шоссе.

— И пойти пешком? — с недоумением уточнила Алиса, но Лана не успела ответить.

Чуть дальше, справа от трассы, на зелёной траве, выросла синяя табличка на двух тонких блёстких ногах. На ней было что-то написано, но издалека сливалось в белые разводы по сини.

— Так, так, так. Стоп, — Лана сбросила скорость. — Это то, что я думаю?

Уаз остановился под табличкой у обочины. Они вышли посмотреть. Сонные, покрытые водной пылью травы удивились, что их кто-то потревожил, но пропустили пройти.

Это и правда было название. Здесь даже хватило места на несколько цифр, слагавшихся в километры до населённого пункта, если ехать по нарисованной стрелке. Какое-то время все втроём стояли в тишине, созерцая указатель.

— У кого-нибудь хорошо с географией? — спросила наконец Лана.

В ответ промолчали. Агнешка задумчиво щурилась, склонив голову набок.

— Лис? Ты вроде любила карты? — напомнила Лана.

— Ну… — Алиса замялась. — Мне кажется, я видела где-то это название, но не помню, где точно, — она опустила глаза. — Или даже не такое, а похожее… Таких много похожих.

— А, — кивнула вдруг Агнешка. — Я знаю, где это. Это ж по нашей ветке, — она переглянулась с Ланой. — Ну. По нашей. Только не там, где станция Лис, с другой стороны.

— Да ладно тебе? — Лана, шагнув вперёд, присмотрелась к табличке. — Вообще да… Да, с другой стороны — там было такое, я помню.

Она, нахмурившись, будто не очень веря, поглядела на остальных.

— Так что? Мы почти у дома?

— Ну, я бы не сказала, что сто с лишним километров — это почти, — протянула Агнешка.

— Не цепляйся. Для нас — вполне себе «почти», — Лана нетерпеливо сошла на шоссе, чтобы осмотреть, как оно идёт. — Я вспомнила, да: эта железка на насыпи и должна заворачивать, там дальше будет другая. Это значит… нам потом надо свернуть вправо, когда увидим ещё дорогу. Право-лево, лево-право, — она пожонглировала обеими руками, взвешивая их в воздухе. — Напомните, если я забуду.

— Угу, — Алиса от неожиданности кивнула.

Лана метнулась к машине.

— Идёмте. Если повезёт, сегодня будем ночевать и завтракать дома со всеми своими, — она приоткрыла дверь и оглянулась. — Агнешка?

Та всё ещё стояла под синим указателем, и казалось по её виду, что она с куда большей охотой уселась бы здесь на траву, чем в кресло Уаза.

— Ну? — позвала Лана. Алиса с ней рядом уже тоже потянулась было к двери. — Ты идёшь?

Агнешка как-то неопределённо качнула головой и всем остальным, окидывая лужайку задумчивым взглядом:

— Ах нет, сказали кошки, останемся мы тут.

Лана выругалась между зубов и широкими шагами вернулась к табличке, встав вплотную перед Агнешкой.

— Даже не вздумай. Я одна не доведу.

Та вновь качнула головой:

— Как скажешь.

Уаз подождал, когда они снова рассядутся по местам. Лана, вероятно, по привычке, поискала перчатки, но, не найдя, повела без них. Агнешка отвернулась к своему окну и замолчала.

Поворот должен был быть вправо, никто не сказал, правда, как скоро они доедут до него и не смогут ли пропустить по случайности, если он зарос травой и репьём, как заросла полоска через обочину от дороги, как много там было трав и колючих клочков, когда проносились мимо фонарей, неужели так скоро уже город и другая железная дорога, там, близко, чуть за поворотом, наверно, нет, снова какая-то обманка, уже не удивительно даже, предрассветная тьма над горизонтом мешала контуры за стеклом, мешала, как кисель, тени и вспышки, мешала капли, ползшие с той стороны, мешала звуки, мешала головы, мешала в голове («Может, перейдёшь назад?» — спросила где-то Лана, «Да ладно, пусть Лис спит», — ответили ей тихо) голоса и картинки. Кто-то — какой-то сказочный помощник и, видимо, настоящий друг — разговаривал с тем, кому помогал так долго, объясняя, что вот теперь, несмотря на всю находчивость и могущественность и даже, вероятно, не совсем человеческое происхождение, ему, помощнику, придётся уйти — умереть вернее. Но другу его совсем не стоит расстраиваться, а лучше, после того, как тот умрёт, сделать себе из его кожи перчатки — они будут волшебными и очень облегчат ему жизнь в дальнейшем. Друг же его отвечал, что…

— Я не понимаю, — тихо и раздражённо сказала Лана. — Мы всё это время пытались попасть домой. И вот теперь, когда тут сто километров, — что это вообще такое?

Агнешка что-то ответила. Автомобиль мотнуло по дороге, и он взревел, поэтому осталось непонятно, что именно. Она сидела, опустив плечи, и криво облокачивалась о край своего окна. За ним ночь в каплях, сонно приподняв веки, недоумевала, куда это потребовалось ехать кому-то в такой час сквозь простуженный воздух, когда людям обычно ещё положено спать и всё закрыто вокруг, кроме редких круглосуточных магазинов — впрочем, их немного на этой трассе, по которой одной и могут, ещё до того, как начнётся утро, ехать в аэропорт, чтоб успеть перехватить самолёт, пока водою не…

— Слиться хочешь? — проговорила Лана, водянисто-белая медуза поправляла ей зеркало наверху. — Ну, понятно. Че тэ дэ. Всегда так было.

— Ну вот не надо, — перебила Агнешка. — Я много чего могу. Но мне надо знать зачем. А просто так не хочу.

Звуки утонули в ворчании. Это зверь ворчал, зверь Каштанки и Блонд, и злился, и жаловался, что его оставили, кинули одного в этой ночи, когда от заката было так же далеко, как до следующего рассвета. Алиса спросила Каштанку — и Блонд тоже — за что они так, но они не услышали и не надумали отвечать просто так, не слыша.

— Не видела? — ворчание перерезал смех Агнешки. — Я тебе покажу, когда там будем. Он чудный.

Она говорила что-то ещё, но словам не хватало силы или цепкости остаться на поверхности — они все тонули, только булькнув маленьким пузырьком, точно прощались напоследок. Сколько белых щенят было — семеро в мешке? нет? — если масса… или сила? плотность — конечно, надо вычислить сначала плотность воды, да и воздуха над аэропортом тоже, если их нет в таблицах, а их нет, все строчки почему-то пропали в табло, водою заливает аэропорт до самого потолка, будет как в аквариуме со стеклянными окнами, затопляет все строчки, все полосы, как взлетит самолёт с этой водной взлётной полосы…

— Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись! — повторяла скороговоркой Лана, судорожно вцепившись пальцами в руль. — Я тебе в морду дам, если ты не заткнёшься.

Агнешка с тихим смехом отвернулась к окну:

— Если думаешь, что это что-то изменит…

Предрассветная дымка