Византиец. Смоленское направление - Алексей Борисов

Я не ставил под сомнение утверждение Пахома Ильича, что один человек не в состоянии накормить весь город, но спасти от голодной смерти было по силам. На время операции весь гарнизон крепости, кроме Савелия переместился в Смоленск, голодающие могли напасть на продуктовые склады. Джутовые мешки складывали от терема и до речных ворот, я выносил мешок из дома, Савелий принимал его на крыльце и оттаскивал в сторону. К концу работы, мы просто окунулись в речку, смывая с себя всю пыль.

- Алексий, а можно мне сходить с тобой, туда, откуда ты приходишь? - Мы сидели на причале, отдыхая после работы, когда Савелий задал вопрос.

- Сходить можно, а попасть туда живым - нет. - Огорчил сотника ответом.

- Жаль, хотел взглянуть одним глазком, как оно там? - Рязанец улыбнулся, понимая невозможность своей просьбы.

- Пошли в крепость, переоденемся, скоро Пахом прибудет, а мы голые сидим. - Вставая, позвал с собой сотника.

Ильич прибыл через два часа после нашего разговора, сообщив, что Ярослав вошёл в столицу княжества, дождавшись прибытия нового князя Всеволда Мстиславовича. Шпионы донесли Ярославу, что в городе орудуют 'Меркурьевцы', накормившие за бесплатно всех голодных, угроза авторитету законной власти нарастала, ждать его полного падения было нельзя. Первое, что было сделано вновь обретённым князем, так это усиленные патрули. Решение, безусловно, нужное, но не прекратившее волну мародёрств. И лишь после десятка публичных казней город стал напоминать прежний мирный Смоленск. Вновь потянулись телеги и волокуши с товаром, загудел выкриками и восхвалением товаров торг и наконец, ожила пристань. Скопившиеся из-за военных действий на волоке лодки устремились сплошным потоком. Пару дней было не протолкнуться, но, как и с половодьем, всё пришло к своей норме.

Ладью Новгородца догрузили стеклом, зеркалами, тканями для мастерской Нюры, сахаром, вином и специями. Осталось место и для ста пятидесяти кольчуг с топорами. Их выдали за товар из далёкой Индии. Перед отплытием мы с Пахомом Ильичом заперли Пелгуя в часовне.

'Слушай внимательно, ижорец Пелгуй. На тебя возлагается самая ответственная задача. По приходу в Новгород, ты, вместе с Пахомом Ильичом, навестишь князя Александра. Он только что женился на псковской княжне, так что поздравьте. Передадите ему в подарок меч, который находится у твоего благодетеля, и сообщи, что Эрих Картавый отправляет в устье Ижоры ярла Ульфа Фаси, который собирается ставить в том месте крепость, дабы сподручнее было разорять земли Новгорода. Пятнадцатого липня следующего года, если Александр не уничтожит гнездо схизматиков, то город падёт'. - Запись закончилась.

Мы открыли дверь часовни и выпустили вспотевшего как в бане Пелгуя наружу.

- Дяденька Пахом, нам надо срочно плыть в Новгород. - Проговорил мальчик.

- Это ещё зачем? Тут ещё дел полно, да и в Киев сходить не мешало бы. - Ответил зуйку Новгородец, незаметно подмигнув мне.

- Да как вы не понимаете, я такое слышал, мне надо, ой... - Ильич схватил мальчишку за ухо и высказал: - Слушаться надо старших, иди к ладье, мне самому в часовню надо. Сегодня такой день, что раз в сто лет бывает.

Наутро купец уходил в Смоленск, а оттуда прямиком в Новгород. Ладья отходила от причала, Ильич стоял на корме, махая на прощанье мне рукой.

- Я вернусь, слышишь, Лексей. Я обязательно вернусь.

* * *

Гонец, прибывший с утра в детинец Смоленска с радостным известием, был награждён половинкой серебряной гривны, упоен почти вусмерть и уложен спать. А буквально к обедне в кремль вереницей потянулись подводы, навьюченные поклажей лошади, небольшие делегации и просто зеваки. У Великого князя родился сын - Афанасий. Застолье было организованно честь по чести: тут был и ломящийся от всевозможных блюд стол, и виночерпии чуть ли не с литровыми ковшами, и музыканты со скоморохами, и уважаемые люди города, и множество подарков, преподносимые непрерывно в короткие промежутки между тостами. Ярослав на правах старшего восседал во главе стола, крутя в руках новый шлем - подарок от бояр города. То, что подобный шелом был потерян двадцать три года назад, когда князь драпал после разгрома с Авдовой горы, Смолянские бояре не напоминали. Ещё бы, некоторые из них, как раз стояли в полках супротив одариваемого. 'Великые Архистратиже Господен Михаиле, помози рабу своему Феодору' гласила надпись, отчеканенная на золотой пластине.

- Точно, как мой старый, как мастера звать? - Спросил Великий князь у Всеволода Мстиславовича, сидевшего по правую руку от него.

- Пётр, сын Данилы бронника. - Ответил князь Смоленска.

Возлияние было в самом разгаре, как кто-то за столом упомянул про недавние события в городе, связанные с раздачей горячего питания.

- А где этот Савелий? Почему не празднует со мной? - Удивился Ярослав.

- Так он пришлый, не наш, рязанец. - Ответил боярин, вручавший шлем.

- Это не тот ли Савелий, который крепость на речке поставил? - С полным ртом еды произнёс князь.

Воцарилось минутное молчание, заслуг бояр по обороне города и оказанию сопротивления литвинам не было, а вспоминать успехи чуждых людей не хотелось. В разговор вмешался Иннокентий, который последнее время сопровождал Ярослава чуть ли не на правах духовного наставника. Размеренным голосом он произнёс:

- Та крепость на речке Сож - под присмотром Церкви Михаила Архангела, всё, что там делается, с нашего ведома. Я грамотку от епископа давеча подавал.

- Да нет мне дела до каких-то там писулек, - махнул рукой Ярослав, - было и прошло. Забыли!

Вопрос был снят. Светских людей духовные проблемы мало интересовали, у каждого своё поле, с которого снимают урожай. Тем более что на другом конце стола завязалась драка и, Великий князь стал подзадоривать драчунов. А вот Всеволод Мстиславович этот разговор запомнил, и взял себе на заметку. Как только Ярослав убыл со своей армией, спустя несколько дней князь Смоленска отправил с инспекцией своего нового боярина Торопа.

Задача, поставленная перед инспектором, касалась денег. Казну бывшего князя найти так и не удалось, единственные свидетели, кто мог пролить свет в этом тёмном деле, Гвидон и Клоп - исчезли после бегства литвинов. Вроде бы замкнутый круг, но с решением побочных вопросов о размещении пленников выяснилась любопытная информация. Один из десятников в доверительном разговоре намекнул на возможность правильного направления в изысканиях, а именно в поиске некого Швентарагиса, отправленного Эрдвилом к какому-то замку на Соже. Подробностей он не сообщил, но за разбитые губы, по его мнению, сказал и так, более чем достаточно. Тороп ухватился за эту идею и, сопоставив имеющиеся данные, после обедни навестив терем Савелия в Смоленске. Хозяина он не застал, но выяснил, каким образом удобнее добраться до крепости. Утром с двумя холопами и писцом он уже восседал на новой лодке Якова, единственной в городе, на носу которой была установлена удобная банка со спинкой и натянут тент над головой. Отмахиваясь от назойливых насекомых, боярин парился в меховой телогрейке по пути к пункту назначения, останавливаясь каждые два часа. Не учёл новоявленный инспектор только одного. После разговора с Еленой из дома сотника вышла пухленькая женщина с корзинкой пирожков по направлению к торговым рядам. Примерно через час Ермоген с Евстафием уже вели задушевную беседу, что было первично: яйцо или курица. А если курица несёт золотые яйца, то смотритель крусадни как можно чаще навещает её.