Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин

...Голубовато-зеленая сказка морской глубины охватила Максима. Солнце, видимое сквозь водную толщу, колыхалось, как расплавленное. Бежали вверх струи пузырьков. Проносились серебристые ставридки, лениво проплыл морской конек. На пористом камне сидел замшелый краб. Максим тронул его панцирь, краб нехотя, боком, ушел с камня. Колыхались водоросли. Пивные пробки на дне казались серебряными монетами пиратских кладов...

Наконец Максим вынырнул. Высоко на фоне яркого неба виднелась тощая фигурка Владика.

— Прыгай! Ну, чего ты боишься!

Да разве он так уж боялся? По крайней мере, не настолько, чтобы показывать это московскому гостю. Владик посмотрел вниз, почесал о плечо подбородок и... прыгнул. Конечно, не ласточкой, а как придется — словно с крыши в кучу с песком. Даже дрыгнул в воздухе ногами. Брызги поднялись — будто мина взорвалась!

В воде Владику оказалось не до сказки. Перед прыжком он забыл снять очки, вода сорвала их. Владик барахтался, пускал пузыри, стараясь разглядеть потерю. Наконец увидел, что очки зацепились дужкой за выступ подводного камня. Схватил, стал выгребать наверх, не хватило воздуха, он хлебнул воды, выскочил по плечи, закашлялся, ушел с головой, вынырнул опять...

Максим заметил, что троюродный брат барахтается вблизи от берега. Достиг его несколькими умелыми взмахами, ухватил поперек туловища и ловко вытащил на гальку.

Владик сидел, кашлял и мотал головой. Потом надел очки и лег. Сквозь мокрые стекла все казалось размытым: камни, облака. Максим — и тот расплывчатый...

Максим сказал со смесью виноватости и досады:

— Зачем было прыгать, если не умеешь? Чуть не утонул...

— Это из-за очков. Они сорвались, я искал, не рассчитал дыхание...

— По-моему, дело не в очках... Странно. Живешь у моря, а плавать как следует не умеешь.

Владик уже пришел в себя. Сел, посадил на колено Андрюшку. Сказал, не глядя на московского родственника (тот уже начал слегка раздражать его):

— Это ты странно рассуждаешь. Выходит, все, кто живет у моря, должны плавать, как чемпионы? А если бы я жил на Севере? Должен был бы уметь ездить на собачьей упряжке?

— Если плохо плаваешь, какой из тебя моряк...

— Во-первых, не так уж плохо... А во-вторых, с чего ты взял, что я хочу быть моряком?

— А кем ты хочешь быть? — удивился Максим.

— Сейчас или потом?

— Ну... вообще.

— Жизнь-тo большая. Сейчас я хочу быть тем, кто есть, — мальчиком. Это мне пока не надоело. А потом... не знаю. Может быть, фотографом, который везде путешествует и снимает все на свете. А может быть, астрономом...

— Астрономом? Это сидеть на одном месте и глазеть из башни сквозь щель в куполе?

— Не глазеть, а изучать звезды! Космос, он же бездонный!

— Да тебе-то какой прок от этих звезд? По-моему, это профессия для хлипких инвалидов.

— А как бы капитаны плавали, если бы не было морской астрономии?

— Ну... я же не спорю, астрономия нужна. Для навигации. Но кто-то сидит у телескопа как приклеенный, а кто-то ведет корабли. Что интереснее?

— Что нравится, то и будет интереснее...

Максим подумал и сообщил, не теряя достоинства:

— Владик, я ведь не хотел тебя обидеть. Просто мне показалось непонятным...

— Что?

— Если ты не хочешь быть капитаном, почему так радуешься будущему плаванию?

— Это совсем другое! В плавании могут быть приключения... И еще, говорят, в открытом море в южном небе звезды такие яркие, что их можно снять на пленку...

— Владик...

— Что?

— Ты уже в порядке?

— Вполне.

— Давай тогда еще искупаемся. Только не прыгай больше оттуда. И я не буду...

— Ты как хочешь, — независимо сказал Владик. — А я, пожалуй, прыгну. Только сниму очки...

Гоша и Рептилий Казимирович продолжали обсуждать дела, связанные с поиском клада.

— ...Что касается понятия «в зеркале», то мне представляется это неким философским обобщением. Имеется в виду: «В зеркале нашего сознания». То есть мы должны обобщить в себе весь опыт подобных ситуаций и конкретизировать его в применении к стоящей перед нами задаче...

Робея перед ученостью библиотечного гнома и тупея от многомудрых рассуждений, Гоша робко поинтересовался:

— А... это самое... почему оно в кружке-то?

— Очень правильная постановка вопроса! Эта окружность представляется мне наиболее конкретной приметой. Судя по всему, сокровище укрыто в некой замкнутости: в круглом помещении, подвале или гроте соответствующей формы...

— Это самое... фиг найдешь, — слегка забывшись, выдал Гоша.

— Совершенно справедливо изволили заметить. Надежды было бы крайне мало, но, присмотревшись, мы можем заметить дополнительные координаты. В нескольких местах в орнамент документа вплетены буквы ТК. Вот, соблаговолите взглянуть...

— Ага... то есть это... да. Вижу...

— Мне представляется это указанием конкретного адреса. Судя по всему, ТК — начальные буквы географического названия «Триахтырские катакомбы». Это система подземных коридоров, пещер и гротов, расположенная в окрестностях известного всем портового города Синетополя. Стоит вам отыскать там грот круглой формы, как половина задачи будет решена...

— Это самое... да... А вторая половина?

— Друг мой, это уже придется делать выводы на месте... Кстати, вот еще уточнение. Вернее, дополнительное условие. Видите вверху листа строчки, набранные мелким шрифтом? Их можно счесть просто литературным украшением, а можно и конкретным указанием... Взгляните...

Гоша приблизил свой круглый пористый нос к пергаменту.

— Это самое... да... Только неразборчиво...

— Извольте, я прочитаю...

— Я... это самое... что-то не это...

— Я, как вы изволили выразиться, тоже не это... По крайней мере, не совсем... Но, как я полагаю, речь идет о том, что ищущему клад полезны были бы спутники с определенными, так сказать, качествами...

— А... это... Рептилий Казимирович... вы не согласились бы...

— Помилуйте, батенька! Ну какое же у меня чистое и юное сердце! И грехов полно, и возраст...

— Но, однако же... вы же моложе меня это... на девяносто лет...

— И что с того? Увы, увы... И к тому же, дорогой Георгий Лангустович, я должен сказать прямо: зарытое золото не интересует меня ни в малейшей степени. Истинные сокровища — вот... — Библиотечный гном повел рукой по бесконечным стеллажам со старинными переплетами. — Именно здесь сосредоточены бесценные клады многих веков, ибо нет ничего дороже мудрых мыслей...