Первый крестовый поход. Зов с Востока - Питер Франкопан

Несмотря на энтузиазм, вызванный призывами Боэмунда взяться за оружие, нападение на Византию закончилось полным провалом. Его армия тронулась в путь в октябре 1107 года. Боэмунд высадился в Эпире, на юго-западе Балканского полуострова. Алексею I пришлось уже дважды защищать этот регион во время своего правления. Полностью повторив тактику, которая позволила в 1084–1085 годах разгромить армию Роберта Гвискара, император заключил союз с итальянскими городами-государствами. Их флоты перерезали морские коммуникации с Италией и ввели эффективную блокаду побережья. После этого петля начала безжалостно затягиваться. Боэмунд отправился на войну с грандиозными планами – свергнуть Алексея I, захватить Константинополь и идти на восток, чтобы соединиться с войсками Танкреда в Антиохии, но в итоге его армию стерли в порошок. Воины умирали от голода и болезней, и в конце концов у Боэмунда не осталось другого выбора, кроме как запросить мира. На унизительной встрече в Диаболисе (крепость Девол[36]) Боэмунд принял все условия Алексея, которые полностью изложены в «Алексиаде».

Боэмунд был вынужден согласиться с тем, что он заключил соглашение с императором в 1097 году, когда проходил Константинополь, хотя и указывал, что оно было нарушено в результате «неких неожиданных событий». Он признал, что организованное им нападение на Византию является нарушением условий соглашения, но, хотя он и предал Алексея I, этот его поступок был совершен в состоянии аффекта. Он подчеркнул, что в конце концов полностью пришел в себя{834}.

Боэмунд опять выказал почтение императору: он официально стал вассалом не только его, но и его сына и наследника, молодого принца Иоанна Комнина. Он должен был не только честно и решительно защищать их жизни, его обещание делать это было твердо, «как статуя, выкованная из железа». «Я клянусь, что забочусь сейчас и впредь буду заботиться о благе вашего владычества, что не допущу и мысли о ненависти и коварстве по отношению к вам, но останусь верен заключенным мною соглашениям, никоим образом не преступлю данной вам клятвы, не откажусь от обещаний и не буду замышлять ничего недружелюбного – ни я сам, ни все те, кто находится в моей власти и входят в состав моего воинства»{835}.

Договор, подписанный в Деволе, определил, какие провинции, города и деревни принадлежат Византийской империи, а также на юрисдикцию над какими провинциями и городами она притязает. Согласно договору, военный округ Тарсус и весь округ Киликия между реками Кидн (современное название Бердан-Чайы) и Хермон находился под властью императора; Лаодикея и прилегающие районы считались византийскими, так же как Алеппо и другие города в северной Сирии и на Кавказе{836}. Цель составления такого подробного списка заключалась в том, чтобы четко определить, какие районы находились под властью Алексея I как де-факто, так и де-юре. Составление списка не просто повторяло установление границ территорий, которые относились к Византийской империи перед Первым крестовым походом. Во многих случаях, в частности в Киликии, византийские военные должны были сопротивляться атакам отрядов под командованием Боэмунда и Танкреда, которые установили контроль над районами, отбитыми у турок. Боэмунд согласился передать эти районы империи и вести безжалостную войну с врагами и соперниками императора, включая своего племянника Танкреда, до тех пор пока они не оставят города, по праву принадлежащие Византии{837}.

Был окончательно решен вопрос Антиохии, жемчужины византийского Востока, – Боэмунд согласился уступить ее империи. При этом норманн оставлял за собой пожизненное право управления городом в качестве наместника, действующего от имени Алексея I до своей смерти, после чего Антиохия передавалась «империи Нового Рима, царице городов, Константинополю». Однако император сохранял за собой право претендовать на нее до наступления смерти Боэмунда, если тот любым способом нарушит свои обязательства «как слуга и вассал»{838}. Было также согласовано, что Антиохия должна получить православного патриарха и что город будет следовать обрядам Греческой православной церкви, причем действие этого параграфа объявлялось бессрочным{839}. Тем самым отменялось назначение западного священнослужителя, которое последовало за изгнанием Иоанна Окситы в 1100 году, когда Боэмунд пытался утвердить свою власть над городом{840}.

В то время как Танкред продолжал создавать проблемы на востоке – он опять вторгся в Киликию в 1107 году, когда византийские войска были отозваны из региона, – Алексей I присвоил Боэмунду высокое звание севаста и назначил ему щедрое ежегодное содержание. Кроме того, император официально назначил его правителем Антиохии. Это не было уступкой – Алексей I знал, что наилучший шанс вернуть Антиохию заключается в том, чтобы Боэмунд выступил его представителем в регионе{841}.

Норманн согласился со всеми этими условиями и принял дополнительные масштабные обязательства перед императором: «Я никоим образом не преступлю данной вам клятвы, не откажусь от обещаний и не буду замышлять ничего недружелюбного – ни я сам, ни все те, кто находится в моей власти и входят в состав моего воинства»{842}. Боэмунд заключил договор, поклявшись именем Иисуса Христа соблюдать все условия, положив руку на Святое Евангелие и в присутствии самых важных христианских реликвий. Среди них были Святой Крест, терновый венец и, что особенно важно, копье, которым был заколот распятый на кресте Иисус, – молчаливое признание того, что копье, так удачно найденное в 1098 году в Антиохии, было подделкой{843}.

Это была триумфальная победа Алексея I. Законность его притязаний была установлена неоспоримо и бесповоротно. Но именно Антиохия, «жемчужина Малой Азии», стала предметом его особой гордости и славы. Для рыцарей – участников Первого крестового похода – кульминацией экспедиции явилось взятие Иерусалима в 1099 году. Для императора Алексея I кульминация наступила девятью годами позже с подписанием Девольского договора. Армия крестоносцев помогла Византии вернуть Никею и побережье Малой Азии. Однако именно договор с Боэмундом стал символом верности выбранной императором политики обращения за помощью к Западу – он оправдал и ее, и само его пребывание у власти.