Я - не бандит - Владимир Колычев

– Да, ты прав, Таня шантажировала Киру. Дала ей посмотреть кассету. Кира пришла в ужас. Психика не выдержала, и она полезла в петлю. Левчик понял, почему это произошло. Понял, что теперь ему хана. И застрелился… Он, конечно, мог бы забрать кассету. Но у экономки наверняка была копия. Ее самой нет. Но ее могут найти. И забрать кассету. Тогда тайное все равно станет явным… В общем, Левчик нашел выход из положения…

– Идиот… Какой же я идиот! – Родион обхватил руками голову и закачался в кресле. – Доверил жену какому-то уроду… Да и Кира хороша… Как она могла! Ну скажи, как она могла?…

– Я знаю твою жену. Кира была слишком порядочной для такого безобразия… Тут явно что-то нечисто. Я так думаю, экономка нарочно спровоцировала ситуацию.

– Как?

– Ну, подсыпала в пищу какой-нибудь возбуждающей гадости…

– Конский возбудитель, две капли на табун, – в мрачных раздумьях проговорил Родион. – И дело в шляпе. Вернее, в постели… Найди мне эту Таню. Живую или мертвую, но найди…

– Само собой.

– Что про кассету никто не знает, это точно?

– Если не считать шантажистку, то никто.

– Правильно. Никто не должен знать. Не хочу, чтобы Киру шлюхой называли… Может, она и шлюха… была… Может… Но это наши семейные проблемы…

– Что ментам сказать?

– Ничего не говори. Пусть как самоубийство все оформляют. Не хочу, чтобы они в грязном белье копались. А Таню найди. Весь город на дыбы поставь, но найди…

Родион хотел сказать, что и сам подключится к поискам. Но горло сжал горький ком. Он только махнул рукой. И утонул в гнетущих раздумьях.

Он любил Киру. И она любила его. Но предала. Оказалась шлюхой… А может, ее в самом деле опоили… Но какая сейчас разница, шлюхой она была или нет. Ведь ее уже нет. Ему было очень тяжело без нее…

Колдун старался изо всех сил. Но экономку Таню не нашел. Как корова языком слизнула. Видать, в бега ушла, в самые далекие края подалась. Знает собака, чье мясо сожрала. Родственники не знали о ней ничего. Знакомые тоже. Колдун взял в оборот всех, кого только можно. Но пока пусто… Успокаивало, что про компрометирующие кассеты, судя по всему, никто не знал.

Репутация Киры осталась незапятнанной. Хоронили ее как честную, порядочную женщину. Как любящую жену и заботливую мать. Родион не верил в ее виновность. Она стала жертвой подлых обстоятельств. А потом, ни к чему все эти страсти. Ведь Киры нет. И никогда больше не будет…

Ледяной ком перекрыл дыхание, когда он бросал землю на гроб жены. По дубленой щеке прокатилась слеза…

Нет больше Киры. И он не вправе ее осуждать. Никто не вправе.

После поминок он поехал к дому, в котором он скоро будет жить один. Он и сам толком не знал, почему ему захотелось побыть в этом недостроенном доме. Может быть, потому, что здесь не должно было быть Киры. Вернее, ее мающейся души. Ему было тягостно оставаться в старой квартире наедине с духом, который никогда не найдет покоя.

Кира – самоубийца. По церковным законам ее нельзя хоронить на кладбище вместе со всеми. Родион обошел этот закон. Но это не значит, что ее душа может обрести покой. Она будет маяться вечно…

Дом был подведен под крышу. Но еще нет ни дверей, ни рам в оконных проемах. И во дворе пусто. Ни единой живой души. Хотя уже пора сторожа завести. Но это потом, потом. Сейчас Родион был рад, что никто не побеспокоит его.

Никто не знал, что он поедет сюда. Поэтому нет смысла осматривать дом в поисках гипотетического киллера. Телохранители остались во дворе. В темную и гулкую коробку дома Родион вошел один. По лестнице поднялся на второй этаж. Остановился у окна. Закурил, приложился к фляжке с коньяком.

– И мне дай! – тихо попросил знакомый женский голос.

Родион был изрядно под градусом. Да и тяжесть пережитого горя делала его невосприимчивым к потусторонним шуткам. Даже если бы это был голос Киры, он бы не испугался. Но это была не Кира. Позади него стояла Элона.

– Пожалуйста, – он протянул ей фляжку через плечо.

Даже не обернулся к ней. Настолько был спокоен.

Фляжка выскользнула из его руки. Было слышно, как Элона сделала глоток. И встала рядом с ним, по правую от него руку. Он остро ощущал энергию ее обаяния. Его пьянил запах, который оставался неизменным, какими бы духами она ни пользовалась.

– Почему ты здесь? – делая глотательное движение, спросил он.

– Потому что хотела тебя увидеть.

– С чего ты взяла, что я приеду сюда?

– Когда убили Вениамина, я не хотела ехать домой. Боялась остаться одна… С тобой происходит то же самое.

– Может быть… Но я мог поехать к матери или к сестре.

– К матери ты ехать не хочешь. К сестре тоже.

– Почему?

– Они будут тебя жалеть. А ты не любишь, когда тебя жалеют…

– Ты юрист или психолог?

– И то и другое… Я хорошо знаю тебя.

– Я мог бы поехать к друзьям. Надрался бы в стельку и заночевал у них…

– У тебя нет друзей, – тихо сказала Элона.

Но в ушах у Родиона как зазвенело.

– У меня нет друзей?! – изумленно протянул он.

И впервые посмотрел на нее. Она стояла перед ним в величественной позе. Холодная и неприступная, словно каменное изваяние. Статуя Венеры в элегантной собольей шубке. Статуя богини любви…

– Твои друзья остались в прошлом. Сейчас у тебя есть только деловые партнеры.

– Ты слишком категорична…

Но, в принципе, она права. Жука и Жеки нет. Толика Бешеного и Вадика Спелого тоже. Остались Паша Мергель, Олег Симулянт, Кеша Качок… Но как друзья они в самом деле в прошлом. Сейчас они его подчиненные. И он никому из них не может доверять на все сто процентов. Вася Шустрик наглядно продемонстрировал, на что способны друзья детства. Единственный, кому абсолютно доверял Родион, был Колдун. Но своим другом он его не считал. И вовсе не потому, что он бывший мент. Просто они разные люди.

– Извини, если обидела.

– Ничего, все нормально… И все равно, я не могу понять, как ты узнала, что я буду здесь?

– Просто чувствовала… Женская интуиция редко подводит. Особенно если женщина влюблена…

– Про какую женщину ты говоришь?

– Про ту, которая не побоялась темноты и холода. Не испугалась бомжей, которые могли быть в этом доме и могли ее изнасиловать. Про ту, которая пришла сюда, несмотря ни на что. Потому что очень хотела тебя увидеть…

– Знаешь, я, наверное, тоже хотел тебя увидеть. Хотя и не думал об этом…

– Или не хотел себе в этом признаться…

– Может быть… Элона, мне тяжело. Мне очень тяжело…