Золотое дерево - Розалинда Лейкер

На следующее утро Габриэль у крыльца ждал портшез, рядом с ним стояли готовые к выезду Гастон и конюх, одетые в свою лучшую одежду. Когда Габриэль села и дверца закрылась, она почувствовала легкий запах пыли и тонкое благоухание, как будто исходящее от ароматической смеси сухих лепестков. Она думала, что когда носильщики начнут поднимать ее, портшез накренится, но, оказывается, Гастон и конюх накануне хорошо потренировались и теперь плавно поднимали носилки по команде Гастона. Габриэль чувствовала себя очень комфортно, удобно устроившись на сиденье; носилки двигались легко и плавно, без толчков и подрагивания, что выгодно отличало их от кареты, обычно двигавшейся рывками по неровной булыжной мостовой.

Их провожали изумленные взгляды прохожих. Люди выходили из домов, чтобы взглянуть на них. За носилками бежали нахальные мальчишки, что-то громко крича, и Гастон с конюхом вынуждены были остановиться и отогнать их.

Габриэль велела отнести ее к зданию, в котором располагался склад фирмы. Возможно, это была не лучшая цель для прогулки, разрешенной доктором, тем не менее Габриэль любила посещать свой склад, а сейчас ей хотелось перепроверить количество оставшегося в ее распоряжении шелка-сырца и посмотреть, есть ли свободное место на складе для размещения там новых партий сырья, ожидавшихся в этом году.

Прибыв на склад, Габриэль самым внимательным образом осмотрела его, заглянув в каждый уголок. Она заметила, что полотняные мешки, в которых хранился шелк-сырец, в нескольких местах лопнули, и из них выглядывала радужная пряжа, окрашенная во всевозможные оттенки, словно павлиний хвост.

— Проследите за тем, чтобы рабочие зашили лопнувшие мешки, — велела она заведующему складом, делавшему осмотр вместе с ней. Прежде чем отойти от тюков с пряжей, Габриэль выдернула одну из блестящих нитей и намотала ее вокруг пальца. Глядя на это своеобразное кольцо, она невольно подумала о том, какое это чудо — шелк. Он был в три раза прочнее стали!

В другом помещении склада Габриэль увидела рулоны готовых тканей, прежде всего парчи. Каждый рулон был намотан на деревянную палку и зашит в защитный чехол. Но прежде чем попасть на склад, каждый рулон готовой ткани проходил проверку на качество в специальной комнате при конторе Габриэль. Каждый день на улицу Клемон приходили две женщины, которые заворачивали прошедшие контроль рулоны в белую бумагу, а затем зашивали в чехол, и только после этого готовую продукцию отправляли на склад, откуда она попадала к заказчикам. В текстильной промышленности было занято много рабочих, и все они неизбежно пострадают, если снизится спрос на продукцию ткацких мастерских. Усаживаясь вновь в портшез, Габриэль размышляла о том, что связывает большие надежды с предстоящей пасхальной ярмаркой в Лейпциге. Успех гарантировал бы ей получение выгодных заказов, а ее ткачам рабочие места.

Гастон, раздобывший портшез, оказал тем самым Габриэль неоценимую услугу. Она смогла присутствовать на заседаниях коммерческой палаты, которые иначе непременно пропустила бы. На одном из заседаний его участники проголосовали за то, чтобы послать к Императору делегацию, которая должна была обратиться к нему с просьбой снять таможенные тарифы на товары для Германии. Это облегчило бы доступ лионского шелка на предстоящую ярмарку в Лейпциг. Однако лионские шелкопромышленники были страшно разочарованы тем, что Император отклонил их просьбу. Более того, он напомнил в довольно резкой форме, что и так сделал достаточно много для процветания Лиона и поэтому было бы несправедливо в настоящее время давать преимущество этому городу, выделив его из среды других французских городов.

На пасху Эмиль снова приехал в Лион. Погода стояла необычно теплая и солнечная, небо было безоблачным и голубым, словно яркий лоскут шелка. Эмиль предложил покататься на лодке по реке и устроить пикник за городом где-нибудь на живописном берегу. Вместе с ним и Габриэль отправились также Элен и Жюльетта. Эта поездка помогла Габриэль отвлечься от постоянно преследовавших ее мыслей о том, как идут дела у Анри и Марселя в Лейпциге. Взрослых заражали восторг и оживление маленькой Жюльетты.

— Поиграй со мной в прятки, — пристала малышка к Эмилю, когда завтрак, устроенный на траве, подошел к концу. Как и большинство детей, растущих без отцов, Жюльетта тянулась к взрослым мужчинам и любила общаться с ними. И поскольку Анри избегал ее и постоянно прогонял прочь, они была очень привязана к Эмилю, проявлявшему к девочке доброту и терпение.

— Хорошо, — согласился он. — Ты и твоя мама спрячетесь, а я посчитаю до десяти и начну вас искать. Тетю Габриэль мы оставим отдыхать в тени деревьев.

Элен недолго принимала участие в игре, устав от сумасшедшей беготни. Поэтому вскоре она вернулась к Габриэль, лежавшей на подушках в тени раскидистого дерева. Она показалась Габриэль юной и очень красивой, щеки Элен пылали от возбуждения, прядки волос выбились из прически; она шла, смеясь и обмахиваясь большим лопухом, как веером. В этот момент Габриэль снова пришла в голову мысль о том, что ее золовке пора расстаться с трауром. Жюля уже не вернешь, а Элен не должна жить с незаживающей раной в сердце до конца своих дней.

— Ах, как здесь хорошо! — радостно воскликнула Элен, опускаясь рядом с Габриэль на расстеленный плед и подкладывая под спину несколько лежащих на траве подушек. — Кто бы мог подумать, что в это время года будет так тепло? Погожей весной лучше, чем жарким летом, нет комаров и других вредных насекомых.

— Ты совершенно права.

Поговорив немного на разные темы, глядя на сверкающую ленту реки, в легком мареве которой мимо них проплывали разноцветные лодки с отдыхающей публикой и направляющимися по своим делам горожанами, Габриэль постарались осторожно коснуться волновавшего ее вопроса. Она намекнула на неуместность траура Элен. Элен выслушала невестку, опустив голову и глядя на букетик полевых цветов, который держала в руках. Кончиком пальца она осторожно трогала нежные белые лепестки.

— Когда я сама почувствую, что пришло время, я сменю черное платье на другое. Честно говоря, я представить себе не могу, что это когда-нибудь произойдет. Прошу тебя, не будем больше говорить на эту тему.

Габриэль хорошо понимала Элен. Она знала, что ее траур не имеет ничего общего с показухой, с игрой на публику. Черное траурное платье было для Элен своего рода свидетельством неразрывности брачных уз с человеком, которого она все еще любила. Это напомнило Габриэль о том, что сама она утратила всякую связь с любимым, изгнанным из ее жизни, но все еще живущим на этом свете.

Вернувшийся из Лейпцига Анри был очень доволен собой. Его опасения не оправдались, немцы не испугались высоких таможенных тарифов на ввозимые товары, установленных Императором, и соперничая друг с другом, старались разместить как можно больше заказов на французские ткани. Все лионские шелкопромышленники вернулись домой довольные заключенными сделками, надеясь, что полученные ими иностранные заказы поддержат их производство и сделают его независимым от падения спроса на отечественном рынке. Выслушав доклад Анри, Габриэль с облегчением вздохнула. Вся книга приема заказов была исписана до последнего листка. Кроме того, Марсель сообщил Габриэль о том, что ее великолепные шелка имели огромный успех на ярмарке. Габриэль вновь поверила в свои силы. Будущее казалось ей безоблачным, тем более, что Эмиль предрекал один из лучших урожаев шелковицы, ожидавшийся в этом году.