Безумный магазинчик - Ирина Волкова

Охваченная неожиданным прозрением, Червячук, как завороженная, вглядывалась в лицо человека, которого она любила, читая на этом лице свой смертный приговор.

Сидящий в кресле тип с золотой булавкой явно принадлежит к верхушке китайской мафии. Будучи профессионалом, Марина была слишком хорошо осведомлена о том, что представляют собой Триады. Доведенная до крайних пределов конспирация и железная дисциплина в сочетании с холодной и утонченной восточной жестокостью. Член Триады скорее умрет, чем выдаст свою организацию. Член Триады без малейших колебаний убьет любого, кто прямо или косвенно может угрожать безопасности мафиозной группировки.

Именно блестящей организованностью, конспирацией и жестокостью китайской мафии объяснялся тот факт, что несмотря на то, что Триады на территории России проворачивали грандиозные операции в разных областях преступной деятельности, в поле зрения милиции попадали лишь мелкие поставщики наркотиков и прочая шушера, категорически отрицающая всякую связь с мафией, и ни разу не назвавшая ни одного имени.

Китайцы выходили на прямой контакт с членами русской мафии лишь в исключительно редких случаях, предпочитая действовать через посредников. Богдан был связан с генералом Красномырдиковым. Он занимался крупными поставками оружия за рубеж. Все более чем очевидно.

«Как же я могла быть такой идиоткой! — с ужасом подумала Марина. — Я с пистолетом в руках ворвалась на встречу представителя синяевской группировки с китайской мафиозной шишкой. Я попыталась арестовать Богдана прямо во время переговоров, поставив переговоры под угрозу срыва. И, в довершение всего, теперь я знаю в лицо крупного босса Триады. Это означает, что я стала опасной, а характерная особенность Триад заключается именно в том, что китайцы ювелирно и заблаговременно устраняют любую потенциальную опасность. В любом случае, живой я отсюда уже не выйду. Богдан сделал попытку меня спасти, но мафиози ответил „буши“ — нет. „Нет“ означает смерть».

Пауза затягивалась до бесконечности. Трое убийц за ее спиной застыли в алертной неподвижности. Казалось, они даже не дышали. На губах босса Триады играла чуть заметная усмешка.

Марина подумала, что китаец наслаждается ощущением власти над ее жизнью и смертью. Одно легкое движение бровей — и трое его подручных уничтожат ее, и никакой пистолет ее не спасет. Возможно, она убьет одного, от силы двух, но потом неизбежно настанет ее черед.

Китайцы не станут рисковать, нападая первыми. Они ждут ее действий. Они надеются обойтись без стрельбы. Ее постараются убить так, чтобы ее смерть удалось выдать за несчастный случай. Никто из присутствующих не вооружен. Они прекрасно понимают, что пока они не двинутся, Марина не станет стрелять, она же сотрудник милиции, а не бандит. Конечно, можно попробовать уйти, держа китайцев на прицеле, но кто-то наверняка подстерегает ее в коридоре. Уйти не удастся, с стрелять в безоружных людей она не имеет морального права. Выхода нет.

Червячук перевела взгляд с китайца на Богдана. Больше он ничего не мог для нее сделать. Он пытался ее спасти, предупредив по телефону, но одержимая любовью и ненавистью Марина ни на что не обращала внимания, как заворожено летящий в огонь мотылек.

Сколько ей еще осталось жить? Одна секунда? Две? Целая минута? Много это или мало? За оставшуюся минуту надо успеть сделать то, чего она так и не сумела сделать за всю свою пустую и бессмысленную жизнь. Что именно? Задать Синдбаду смешной и нелепый вопрос «почему»? Но ответ больше не имел значения, потому что она уже знала его. В преддверии смерти чувства Марины предельно обострились.

Возбужденный смертельной опасностью организм выбрасывал в кровь предельное количество гормонов, второй раз в жизни вводя Марину в глубокое измененное состояние сознания. Захватывающий ее эйфорический транс был почти таким же мощным и интенсивным, как тот, что она испытала пятнадцать лет назад на берегу молочно-белой реки, подглядывая в бинокль за загорающим на скале Синдбадом.

Жизнь промелькнула перед глазами Марины, тонкой светящейся нитью, скатывающейся в уносящийся вдаль невесомый клубок, и в неожиданном порыве озарения она получила ответы на все свои вопросы.

Теперь Марина поняла, где она допустила ошибку, свою главную и роковую ошибку.

Жизнь подарила ей прекраснейшие мгновения счастья, о которых большинство женщин может только мечтать. Жизнь подарила ей безграничную красоту любви, а Марина своими руками уничтожила эту любовь, превратив ее в ненависть к нему, к себе, к мужчинам, ко всему миру.

Вместо того, чтобы просто существовать, наслаждаясь дарованной ей жизнью, Марина хотела управлять ею, управлять Синдбадом, их будущим, их отношениями, их судьбами. Это она, а не он, решила, что они предназначены друг для друга. Это она буквально силой втянула Богдана в любовную связь. Это она мысленно планировала их будущее — как они поженятся, где будут жить, сколько у них будет детей.

Она не задумывалась о том, что у Синдбада могли быть свои планы, в которые она не входила. Марина вела себя так, словно он был ее собственностью, кладом, который она нашла в горах и собиралась использовать по своему усмотрению. Интуитивно боясь разрушить созданные ею воздушные замки, Марина выжидала, до поры до времени не заговаривая о браке, боясь спугнуть Богдана своей настойчивостью, боясь разрушить прозой жизни волшебную сказку любви.

Синдбад не мог или не хотел остаться с ней, поэтому он просто исчез, избавляя их обоих от мучительных объяснений, от боли, от взаимных упреков, от разочарований. Вот и весь ответ на вопрос «почему?», который она задавала себе на протяжении пятнадцати лет, и ответить на который она подсознательно боялась.

Да, ей не нашлось места в его жизни, но стоило ли из-за этого мстить себе самой, мстить своему телу, уродуя его? Стоило ли превращать свою жизнь в затянувшийся кошмар? Стоило ли ненавидеть мир за то, что он не такой, каким его хотела видеть Марина? Стоило ли видеть вокруг только предательство и грязь? Стоило ли вопреки всем доводам рассудка с паранойяльной одержимостью гоняться с пистолетом в руке за единственным мужчиной, которого она любила? Стоило ли убивать во сне и его, и себя? Ответ был очевиден. Нет, не стоило. К сожалению, она получила ответ слишком поздно. Теперь уже ничего не имело значения.

Накопленные за долгие годы ненависть и боль растаяли и исчезли, не оставив следа, как снежинки в пламени свечи. Теперь душу Марины, как и пятнадцать лет назад, заполняла только любовь, безграничная, светлая и чистая, как играющий на гранях алмаза солнечный луч.

Слезы текли по ее лицу, но Червячук не замечала и не чувствовала их.

— Прости, — прошептала она и, направив пистолет в сердце, нажала на курок.

Денис и Катя вздрогнули от отчетливо прогремевшего за стеной звука выстрела. Сидящие в ресторане люди ненадолго повернули головы, прислушиваясь, и тут же вернулись к еде и прерванным разговорам, так, словно ничего не произошло.

— Еще чья-то жизнь оборвалась, — тихо сказала Катя.

— Откуда ты знаешь? — спросил Денис. — Может, это был случайный выстрел.