Южные рубежи - Владимир Мясоедов

На вскинутой вверх руке визиря, говорившего кстати на русском языке не то в честь почтения к гостям, не то чтобы пленники могли оценить всю красоту его речи и проникнуться своей горькой судьбой, с небольшой вспышкой возникла птица, состоящая из множества маленьких металлических перьев, скрепленных между собою черным дымом. Глаза создания пылали недобрыми красными углями и, если бы Олег увидел что-то подобное в дикой природе, он бы обязательно уничтожил подобное создание от греха подальше.

– Как грохот пушек предвещает гибель, пусть и не неся сам по себе ни малейшей угрозы людям, так и слова моего творения обрывают судьбы тех, кто недостоин и слаб. – Визирь слегка шевельнул рукой, и сорвавшаяся с неё птица заметалась между пальмами, выписывая в воздухе ошеломительные пируэты, а иногда словно размываясь в пространстве, чтобы пролететь через какую-нибудь пальму или вообще возникнуть в другом месте. Но пару раз он явно специально задевал деревья своими раскинутыми в разные стороны крыльями, срезая ими толстые стволы с той же небрежностью, с которой парикмахерская бритва проходит через клок волос. Олег оценил маневренность этого магического беспилотника в десять баллов из десяти возможных. Даже Святослав, который летал как дышал, вряд ли бы смог увернуться от творения архимага или же догнать его в небе. – Спой же, мой птенчик! Не стыдись!

– Карр! – Творение архимага камнем рухнуло вниз, чтобы усесться на пушистый ковер в паре метров от пленников, которых минотавры как-то незаметно успели освободить от части цепей. Теперь те не давали им разбежаться в разные стороны, но все-таки оставляли относительную свободу движений. Впрочем, получившие относительную свободу люди данному факту радоваться не спешили, сбившись в кучу и подняв готовые к бою кулаки. – Вырви свое сердце! И сожри его!

– Ааа! – Человек, на которого был устремлен взгляд птицы, чьи глаза буквально заполыхали изнутри, носил обрывки формы военного инженера. И он громко завопил от боли, когда его руки легли на его же грудь, раздирая сначала ткань поношенного мундира, а потом и прятавшуюся под ней плоть. Но не остановился и даже отпихнул в сторону товарищей по несчастью, которые попытались его остановить. Казалось, силы бедолаги минимум удесятерились, поскольку свои собственные ребра он сокрушил с такой легкостью, словно они были гнилыми рейками. И вырвал собственное сердце, а потом, уже падая, попытался поднести его ко рту, но лишь мазнул им по щеке, прежде чем застыть навеки.

– Дамы и господа, без сомнения, я создал истинный шедевр, от глаз которого не спасут ни мощные щиты, ни личная сила, ни намоленные реликвии! – Визирь радостно улыбался, напрочь игнорируя тяжелые взгляды, которыми его буравили многие представители русской делегации. Олегу даже стало на секундочку любопытно, зачем именно османский царедворец устроил этот спектакль, способный если не сорвать обмен пленными, так еще больше ухудшить отношение между ним и русскими одаренными, хотя казалось бы, куда уж больше. Он красуется перед своими подданными? Получает удовольствие от страданий обреченных? Пытается запугивать вражеских офицеров зрелищем кровавой расправы над их товарищами по оружию? А еще больше чародея интересовало, как именно работает магия колодовского ворона. С вероятностью в девяносто процентов он использовал менталистику, но вот её ли одну? – Однако…Возможно, мне все-таки не стоит радоваться раньше времени? Не желаете ли вы помочь испытать его? Можете на этих ничтожных червях, а можете и на себе. Я даже подарю смельчаку всех невольников, которые не успели пригодиться…Ну, если он выживет, конечно.

– С вашего позволения, я рискну, о великий визирь. – Олег мысленно обозвал себя идиотом с неоперабельным героизмом головного мозга, но шагнул вперед. Обречь на смерть два десятка одаренных, среди которых были его хорошие знакомые, чародею мешала совесть. Вдобавок утереть нос хоть кому-нибудь из владык этого мира хотелось уже давно, а когда еще попадется враждебный архимаг, который не испарит наглого выскочку одним движением брови, и которому можно вставлять палки в колеса пользуясь полной поддержкой государства. А еще у разносторонне образованного боевого мага был план. И выдающаяся сопротивляемость ментальному давлению. – Как вы там говорили? Пой, птенчик, не стыдись…

Похоже, творение визиря было как минимум отчасти живым, поскольку действиям русского чародея оно откровенно обрадовалась. Глаза сотканной из магии птицы вспыхнули багровым огнем, и на разум волшебника словно обрушилась невидимая гора, заставившая его покачнуться и впасть в некое подобие транса или, возможно, лихорадочного бреда, когда тело вроде бы и ощущается, однако не слушается или слушается, но из рук вон плохо. Впрочем, не подчинялось оно и тем командам, которые раз за разом пытался прокаркать сейчас шедевр османского архимага, раз за разом разевавший свой клюв. Гримаса изумления и раздражения медленно наползала на лицо владыки какого-то там южного царства, похоже пришедшего к выводу, что грош цена его творению, раз то ничего не может поделать с ничем особо не примечательным русским боевым магом, который слегка покачивается и мотает из стороны в сторону головой, однако превращаться в покорную воле твари марионетку даже не думает. Олегу же приходилось тяжело, но он боролся с обрушившейся на его разум ментальной мощью. Боролся и побеждал. И сильно помогал его успехам тот факт, что никаких команд от Ворона Власти чародей попросту не слышал. Опытный целитель может многое сделать со своим телом: остановить кровь, переложить часть функций организма на непредназначенные для этого органы, наполнить мускулы силой, придать тканям прочность хорошего дерева…На то, чтобы силой мысли разорвать в клочья барабанные перепонки и физически разомкнуть слуховые нервы, у чародея ушло секунды две. И когда он подал голос и выступил вперед, то уже был глухим, словно пень.

– Руки можешь держать по швам, можешь спрятать за спиной, но ни в коем случае не скрещивай их на животе или перед грудью. На сиськи, ножки и прочие женские прелести можешь украдкой посматривать, их для этого в общем-то на показ и выставляют, но не смей нагло пялиться. – Мстислав нервно оттянул ворот парадного мундира, поверх которого нацепил белую расстегнутую мантию жреца, вышитую какими-то языческими символами. – Свое мнение или то, что тебе показалось, излагай только если спросят. Говори вежливо, но без лишних словесных красивостей или, упаси тебя все древние боги, хамства и наглости. Тем, кто впустую отнимает у неё время, Хозяйка Медной Горы отнимает язык, и будь уверен, обратно его тебе отрастить сумеет не каждый архимаг-целитель…И! Ни в коем случае! Ни о каком каменном цветке даже не заикайся!!!

– Да я и не собирался, – пожал плечами выслушивающий инструктаж по технике безопасности в присутствии сильнейшей ведьмы планеты Олег, нервно переминаясь с ноги на ногу. Ему тоже очень хотелось оттянуть ворот своей одежды, дабы слегка охладиться свежим воздухом приемной местного губернатора, но конструкция доспехов подобной функции не предусматривала. В голове чародея упорно засела мысль о том, что могущественных и смертельно опасных женщин, способных испытывать к одному скромному боевому магу не совсем здоровый интерес, любящих блеснуть своей красотой перед широкой публикой, а также способных под настроение устроить небольшой геноцид, в его жизни за последнее время стало как-то многовато…И процесс идет по нарастающей. Если так пойдет и дальше, то он в ближайшем будущем не то выйдет с букетом наперевес против суккубы в ранге архидемона, не то случайно заглянет под юбку какому-нибудь карающему ангелу женского пола, у которого огненный меч всегда с собой, а вот с бельем будут наблюдаться некоторые проблемы. – В конце-концов, я что, похож на самоубийцу?