Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - Владимир Калиниченко

Бывший секретарь ЦК КП Узбекистана, небезызвестная Абдулаева, после ареста, как и многие другие, «зафонтанировала». Решив обмануть Гдляна по одному из эпизодов, она рассказала о получении взятки в виде украшений из бриллиантов от одного ответственного работника. Более того, выдала следователям эти украшения. Подтвердил ее показания и взяткодатель.

Это был идеальный при расследовании дел о взяточничестве эпизод. Уточнением и более детальной его проверкой никто себя утруждать не стал. В судебном заседании Абдулаева от своих показаний отказалась и заявила, что ее принуждали к признанию. В обоснование своих доводов она подробно рассказала, где, когда и с чьей помощью купила эти украшения. Все это оказалось правдой. Отказался от своих показаний и взяткодатель. По его словам, при опознании предмета взятки следователи ненавязчиво и мимоходом сказали ему: «Укажите на то, что под номером таким-то». Это он и сделал. Такое «упрощенчество» всплыло в суде и в конечном счете привело к оправдательному приговору и скандальным публикациям в центральной прессе о «разрушении узбекского дела». И как ни шумели Гдлян и Иванов, они просто обязаны были признать, что Абдулаева обвела их вокруг пальца.

Да, не все было так просто и однозначно в «гдляновской эпопее». Многих из нас он упрекал в нерешительности, в боязни сплотить наши ряды и действовать единым кулаком. В чем-то он был прав, в чем-то – нет. Но были в его деле грубые ошибки, подобные вышеописанной, было и другое…

Первый скандал разразился в 1983 или 1984 году. В здании республиканского КГБ Гдлян и его следователи допрашивали одного из свидетелей по делу. После допроса домой он не вернулся, а утром его труп обнаружили под окнами здания КГБ.

По тем временам это были крупные неприятности, чреватые серьезными оргвыводами. Да и объяснения следователей выглядели неубедительно. Они утверждали, что свидетель якобы отказался идти домой и попросил разрешения переночевать в служебном кабинете. Начал писать явку с повинной о месте, где прятал ценности. Затем передумал и под утро выбросился из окна.

Возбудили уголовное дело, поручив его расследование одному из прокуроров следственной части Мазуркевичу. Но, как оказалось, в скандале никто заинтересован не был, и неприятную историю замяли. Тельман Хоренович отделался строгим выговором.

Вскоре в Ташкенте, в Верховном суде Узбекистана, началось слушание уголовного дела Музафарова, Кудратова и других. Государственное обвинение по делу поддерживала прокурор одного из управлений Прокуратуры СССР. Ее-то Гдлян и решил подчинить своей воле. Он стал требовать и просить для подсудимых тех мер наказания, которые его устраивали. Разгорелись споры, переросшие в откровенные ссоры. Гдлян не нашел ничего лучшего, как обвинить председательствующего и гособвинителя в получении взяток.

Добиться своего Гдлян не смог. Вопреки его требованиям Музафарова и Кудратова приговорили к расстрелу, а в адрес Прокуратуры СССР и конкретно Гдляна было вынесено частное определение. Рекунков был вне себя. Он расценил действия Тельмана Хореновича как явное превышение служебных полномочий. Последовал еще один приказ о наказании.

Третий громкий скандал был связан с арестом бывшего первого секретаря Кашкадарьинского обкома партии Гаипова. Взять под стражу его пытались непрофессионально, на дому, да еще при непосредственном участии следователей Прокуратуры СССР и лично Гдляна. При имеющейся санкции на арест Гаипову не ограничили свободу передвижения, и он начал кромсать себя ножом. Ему пытался помешать лично Тельман Хоренович. Счастье Гдляна, что Гаипов не решился наносить удары ножом следователю.

Примеров таких можно привести достаточно, как, впрочем, и аргументированных возражений сторонников Тельмана Хореновича.

Подобные и другие многочисленные ошибки и просчеты лично Гдляна и отдельных следователей дали возможность через несколько лет развязать грандиозную кампанию по дискредитации работы его группы.

Для меня ясно одно: этого неординарного и одаренного следователя использовали в своих целях определенные политические круги. Как, впрочем, на разных этапах в своих интересах использовал их и сам Гдлян.

Тельману был очень нужен внешний эффект, и он сделал большую ставку на изъятие денег и ценностей мафиозных структур. Таких результатов, которых добился он, не было ни у кого из нас, и Гдляну была оказана самая широкая поддержка со стороны руководства Прокуратуры СССР.

В его распоряжение предоставляли вертолеты, бронетранспортеры, охрану войсковых подразделений и даже авиалайнеры гражданской авиации, доставлявшие мешки изъятых денег и драгоценностей спецрейсами в Москву.

В лучах его славы пытались купаться ответственные работники нашей «фирмы». Они выезжали в Узбекистан на изъятия, красовались и позировали перед объективами фотоаппаратов, видео – и кинокамер.

Все всем нравилось, пока Гдлян не переступил некую запретную черту. Он заявил о взяточничестве в святая святых – политбюро. Доказательства были слабенькими. Но Гдлян был прав. По делам о коррупции и взятках в Минрыбхозе, по сочинско-краснодарскому делу и многим другим постоянно фигурировали фамилии Брежнева, Черненко, Соломенцева, Романова, Рашидова, Кунаева. Не могли быть такие совпадения случайными, а тем более в отношении других работников ЦК КПСС, начиная от инструкторов и кончая заведующими отделами. Одни и те же фамилии, одни и те же люди, кочующие из протокола в протокол по разным, но так похожим друг на друга уголовным делам.

Гдлян без оглядки ринулся в политические игры, и система моментально попыталась расправиться с ним. Но на Руси любят мучеников, и Тельман стал национальным героем.

Пронизанная же взяточничеством по горизонтали и вертикали одна из среднеазиатских республик в буквальном смысле тряслась от страха. Но какое бы праведное дело ни вершили посланцы Москвы, это не могло не привести к обратной реакции, к нарастанию неприязни к центру. Никакие заверения Гдляна об отсутствии узбекского дела и его настойчивого стремления к разоблачению «кремлевской мафии» понимания в Узбекистане не находили. Тельману Хореновичу могли верить только в том, что «перед ним закрыли Спасские ворота». Это воспринимали на ура.

Рашидов и его окружение годами подкупали кремлевскую верхушку, и отнюдь не только из личной корысти. В республику широким потоком шли стройматериалы, развивалась промышленность, осваивалась Голодная степь, отстраивались и хорошели города. А потому не стоит сегодня удивляться реабилитации бывшего национального лидера Узбекистана. Он много доброго сделал для своего народа. Совсем не случайно почитают в Казахстане Кунаева, а Гейдар Алиев стал президентом Азербайджана. Слишком просто и, я бы сказал, примитивно оценивали мы то, что происходило долгие годы на завоеванных когда-то окраинах Российской империи. За все это мы расплачиваемся сегодня, за все это будут расплачиваться будущие поколения.

Расстреляли министра Усманова. К длительным срокам лишения свободы приговорили тысячи людей. Заработав политический капитал, Тельман Хоренович Гдлян и его верный соратник Николай Вениаминович Иванов стали народными депутатами. Они вошли в Межрегиональную депутатскую группу и вольно или невольно во многом содействовали развалу СССР. Закончилось провалом расследовавшееся многие годы дело знаменитого Адылова. На скамье подсудимых оказался зять Брежнева Юрий Чурбанов, на которого, кстати, вышли по узбекскому делу.