Секретные бункеры Кенигсберга - Андрей Пржездомский

Из дневниковых записей А. С. Пржездомского.

22 марта 1967 года

«…Когда мы с Володей спустились с верхней площадки башни, я заметил нечто интересное в том проломе, через который мы пробирались как по щели в гигантской скале. Поднимаясь на башню, мы не могли заметить того, что увидели, спускаясь вниз, потому что смотрели теперь совсем в другом направлении. Сверху отчетливо видны ступени, и даже какие-то металлические скобы в стене…

Володя посветил фонариком в глубокую нишу. Очень странно, что ее задняя стенка грубо заложена обычными красными кирпичами, которые заметно уступают своими размерами замковой кладке… Мы решили, что здесь замурован спуск куда-то вниз, потому что с внешней стороны нигде не видно выхода…»

Я до сих пор помню возбуждение, которое охватило нас после спуска с башни. Мне и Володе казалось, что еще немного, и удастся отыскать какой-нибудь скрытый от посторонних глаз вход в подземелья Королевского замка и приблизиться к разгадке тайны захоронения ценностей. Конечно же, это было наивным. И не только потому, что в замке уже не раз основательно работали специалисты, а десятки мальчишек до самого последнего закутка «прочесали» руины. Главным фактором, который мешал добиться успеха (впрочем, не только самодеятельных поисковиков-авантюристов), — это самые примитивные представления об объекте, в данном случае — о Королевском замке. Справедливости ради надо сказать, что в этом мы были не одиноки. Архитектурные особенности этого сооружения, характеристики опорных конструкций, имеющихся проемов, ниш, потайных лестниц и рыцарских комнат, подземных подвалов и глубоких колодцев — обо всем этом не знал никто из многочисленной армии специалистов, работавших в древних руинах, включая и участников Калининградской экспедиции, в том числе тех, кто выдавал себя за крупных специалистов в вопросах фортификации. Поразительно, но представления о Королевском замке ограничивались лишь самыми общими сведениями, почерпнутыми из немецкой краеведческой литературы и довольно поверхностных описаний этого сооружения в книге Адольфа Бёттихера «Памятники архитектуры и искусства провинции Восточная Пруссия», изданной в Кёнигсберге аж в 1897 году (!). Точных же чертежей замка, которые, по данным уже упоминавшегося Герхарда Штрауса, хранились в Берлине, так никто раздобыть и не смог. Таким образом, на протяжении всего периода обследования работы велись в основном по наитию, особенно тогда, когда исчезли стены и башни замка, уступив место нагромождению валунов, кирпича и щебня.

Тогда, весной 1967 года, нам, юным искателям приключений, приехавшим в Калининград из столицы, казалось, что нашей напористости и страсти будет достаточно для того, чтобы сделать хотя бы небольшое открытие, ну, например, обнаружить какое-нибудь ранее неизвестное подземелье, о которых так много написано в разных исторических романах и приключенческих повестях. Самое удивительное, что нам с Володей частично удалось исполнить задуманное, и это остается до сих пор одним из самых сильных впечатлений нашей юности.

Через пару дней после «обследования» башни и обнаружения замурованного хода в стене мы, как всегда быстро собравшись утром и наскоро позавтракав кефиром с хлебом, купленными накануне, отправились в центр города. Знакомой тропинкой мы прошли через арку западного крыла замка, перелезли через кучи кирпичей и обломков во внутренний двор. Мы уже собирались направиться к заинтересовавшему нас сооружению с высокой башней на берегу Преголи, как вдруг увидели стайку мальчишек лет семи-восьми, копошащихся в развалинах под башней ниже того места, где накануне была обнаружена замурованная полость в нише. Они что-то оживленно обсуждали, показывая руками на груды развалин.

Мы с Володей медленно, стараясь сохранить достоинство старших по возрасту, подошли к мальчишкам.

— Ну как, ребята, нашли чего-нибудь здесь?

В ответ — молчание. Лишь парень в темно-синем свитере, по-видимому, самый старший и заводила среди них, пожал плечами.

— Говорят, тут есть глубокие подземелья, — была сделана еще одна попытка разговорить мальчишек.

— Да мы тут уже все облазили. Только вот теперь, с тех пор как стали рушить «замок трех королей», появились новые подземные ходы, — нехотя проговорил парень.

— Почему ты называешь его «замком трех королей»?

— Потому, что в нем жили три немецких короля, а подземные ходы отсюда шли аж вон туда, — он указал рукой в сторону острова, на котором высилась громада Кафедрального собора.

— Прям-таки уж туда?

— Честное слово, Васька лазил и вытащил оттуда немецкий автомат и гранату с деревянной ручкой…

И сразу ребят как прорвало. Они, перебивая друг друга, стали рассказывать о громадных подземельях, будто бы пронизывающих весь город, по которым могли разъезжать королевские кареты, об удивительных находках, о страшных привидениях и о эсэсовцах, блуждающих до сих пор в темноте сырых подвалов… Здесь с правдой переплетался вымысел, с имеющими место реальными событиями — ребячья фантазия и преднамеренная детская ложь. Потом мне не раз приходилось встречаться с калининградскими ребятами, слушать их истории, порой не такие уж и неправдоподобные, а время от времени и пользоваться их советами, особенно во время работы в экспедиции по розыску Янтарной комнаты.

Мальчишки, в отличие от всегда занятых и зачастую скептически настроенных взрослых, поступками которых иногда движет откровенный рационализм, свободны в своих действиях, раскованны и при условиях, дающих пищу их фантазии, способны на многое, даже на открытия. Нечто похожее произошло и в тот раз, когда один из мальчишек вдруг начал рассказывать о взволновавшем всю их компанию событии.

— Там, — мальчишка показал на руины у подножия башни фогта Лиделау, — вот за этой стеной после экскаватора на той неделе открылась дыра в подземелье. Мы уже лазили туда. Но у нас не было фонарика, а спички быстро все сгорели. Мы зажгли, правда, тряпку на палке, но она очень дымила, и с ней невозможно было ходить.

— Там знаете какие подвалы. Во-о-о… — невысокий паренек в кепочке, вступивший в разговор, широко развел руки и округлил глаза, наглядно демонстрируя величину подвалов замка.

— Пойдемте, мы вам покажем вход.

Входом оказалась узкая щель, образовавшаяся между верхней частью арочного проема и обрушившимися сверху обломками стен и сводов северного крыла. Она располагалась на бывшем замковом дворе чуть правее башни фогта Лиделау, — там, где, как мы теперь знаем, находился когда-то «Большой ремтер», помещение которого принадлежало винному погребку «Блютгерихт».

Из дневниковых записей A. C. Пржездомского.

25 марта 1967 года

«…Щель узкая, но достаточная для того, чтобы пролезть внутрь, при этом, конечно, изрядно испачкавшись в кирпичной пыли и известке. Я свечу фонариком: щель, как трещина в скале, ведет куда-то под небольшим наклоном вглубь и пропадает в темноте. Оттуда веет сыростью и холодом.

Ребята выжидательно смотрят на нас. По их лицам видно, что им ужасно хочется посмотреть, что же там внутри, в том зловещем подземелье „замка трех королей“. Но страх, навеянный необыкновенными историями, не позволяет им лезть в такую пугающую своей бездонностью щель. Да они, наверное, и не были там, — думаю я…