От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков

К вечеру противнику удалось захватить северо-западную часть завода «Красный Октябрь». Там завязался упорный бой, длившийся многие дни и недели.

Силы 62-й армии за время боев с 14 по 27 октября настолько поредели, что мы не могли снять с переднего края ни одного отделения.

Паулюс мог еще снимать со своих пассивных участков фронта войска и бросать их против нас. Мы же резервов не имели, маневрировать на узкой береговой полосе совершенно не могли. Штаб армии остался почти без охраны. Единственный учебный батальон запасного полка (готовивший сержантов для армии) я берег до последнего момента. Однако и он вел теперь бой в заводском районе.

Медленно, очень медленно шла переправа полков 45-й дивизии полковника В.П. Соколова: причалы 62-й армии были разбиты и сожжены. Полки грузились на паромы вдали от города — в Ахтубинской протоке и возле поселка Тумак, — откуда только ночью выходили на Волгу и с большим риском, местами перед самым носом противника, вышедшего к волжскому берегу, пробирались к участку обороны армии.

До прихода 45-й дивизии Соколова нам надо было продержаться два-три дня. Мы опять сокращали штаты отделов и служб. Набрали человек двадцать. К ним присоединили тридцать бойцов, выписавшихся из санчастей и лазаретов, расположенных под берегом Волги. Вытащили с поля боя три подбитых танка: один огнеметный и два средних. Их быстро отремонтировали, и я решил атаковать противника. С утра 29 октября пустить в контратаку три танка и 50 стрелков. Направление контратаки — стык между дивизиями Смехотворова и Гурьева по Самаркандской улице, где противник почти вплотную подобрался к Волге.

Мой заместитель по бронетанковым войскам М.Г. Вайнруб всю ночь проводил по крутому берегу эти танки, подыскивая хороший исходный рубеж.

Контратака началась рано утром, перед рассветом. Ее поддерживали артиллерия с левого берега и полк «катюш» полковника Ерохина. Захватить большое пространство не удалось, однако результаты получились очень хорошие: огнеметный танк сжег три вражеских танка; два средних подавили противника в двух траншеях, где тотчас же закрепились наши стрелки.

Гитлеровцы по радио заговорили о русских танках. Наши радиоперехватчики доложили, что гитлеровцы по радио открытым текстом сообщили о русских танках. Они, по-видимому, оправдывались перед высшим командованием, что их потеснили. Нам удалось выиграть на этом участке целый день. На остальных участках фронта армии за эти два дня больших перемен не произошло. Лишь в районе завода «Баррикады» немцам после многократных атак удалось выйти на Новосельскую улицу. Здесь отдельные подразделения гитлеровских автоматчиков пробирались до самой Волги, но в рукопашных схватках уничтожались на берегу.

Части Людникова и Гуртьева за эти два дня отбили семь атак.

284-я стрелковая дивизия Батюка, 13-я гвардейская Родимцева и 92-я стрелковая бригада отбивали частые атаки в районе Мамаева кургана и южнее. Нами вновь были пущены в дело огнеметные средства.

К вечеру 29 октября бои начали затихать, а 30 октября велась только перестрелка: силы захватчиков были истощены до предела. Таран Паулюса не достиг цели.

В дневнике генерал-полковника Гальдера говорилось о том, что к осени 1942 года иссякнут людские резервы Третьего рейха. Но это была общая оценка мобилизационных возможностей Германии. Гальдер не мог предполагать, что в ходе Сталинградской битвы будут перемолоты отборные немецкие войска, что потери Германии в живой силе и технике создадут кризис в ее вооруженных силах. Когда он начал прозревать, Гитлер выбросил его за борт. Однако снять с должности генерала значительно легче, чем выправить положение на фронте.

Гитлер выдергивал людей и технику с других фронтов, перед ним маячила надвигающаяся катастрофа на всем протяжении советско-германского фронта.

Гитлер все еще наступал, инициатива на Волге и на Кавказе была еще в его руках, но срыв наступления агрессора — это есть начало разгрома.

Известно, что в октябрьские дни Гитлер не хотел слышать о переходе к обороне под Сталинградом. Он бросал в огонь новые и новые силы, все еще не веря, что остановлен его кровавый разбег.

Но инициатива кампании 1942 года уходила из его рук.

В боях в конце октября, в тяжелые дни для защитников Сталинграда, прорастали зерна будущей победы.

В первых числах ноября напряжение боев несколько спало. Наши разведчики получили возможность глубоко просочиться в расположение противника. Никаких признаков того, что противник уходит из Сталинграда, не было. Напротив, мы установили, что Паулюс готовит еще одно наступление, еще один штурм города. Для нас вопрос стоял так: успеет ли Паулюс ударить до начала нашего большого контрнаступления? Никаких предположений о сроке нашего контрнаступления мы делать не могли. Излишнего любопытства при переговорах с командованием фронта не проявляли, понимая, что сейчас больших секретов в Красной армии нет, чем эти сроки.

Сегодня мы знаем, какие были силы сосредоточены Гитлером под Сталинградом, в какой последовательности он наращивал силу своих войск. Может быть, это отчасти объяснит, почему гитлеровское командование не могло смириться с невозможностью полностью овладеть городом.

Привожу для иллюстрации некоторые цифры.

В июле группа армий «Б», наступающая на сталинградском направлении, имела 38 дивизий.

К концу октября в ее составе была уже 81 дивизия.

Основные переброски на усиление группы «Б» производились за счет группы армий «А», наступающей на Кавказ. Группа армий «А» начинала наступление, имея в своем составе 60 дивизий. Гитлер к октябрю оставил в ней 29 дивизий.

В Сталинград перебрасывались отдельные части с центрального фронта, из-под Воронежа, из Франции, из Германии.

Немецкий генерал Ганс Дёрр пытается найти объяснение действиям Гитлера. Он пишет:

«Главное командование (Гитлер), однако, хотело «завершить сражение за Сталинград», очистив от противника остальные районы города» — так говорилось в директиве ОКВ.

Эта задача носила теперь уже не тактический и не оперативный характер. Пропагандой обеих сторон ей было придано стратегическое значение. До тех пор пока русские сражались западнее Волги, Сталин мог утверждать о героической обороне своего города. Гитлер не хотел успокаиваться, пока его войска не захватили последний клочок земли, называвшийся Сталинградом. Политика, престиж, пропаганда и чувство взяли верх над трезвой оценкой полководца».

У Ганса Дёрра есть, конечно, зерно истины в толковании ноябрьских событий.

Безусловно, в ноябре уже не доминировали военные соображения, по которым немецким войскам имело бы смысл продолжать штурм Сталинграда. Их заменили соображения политического характера. Диктатура всегда очень чувствительна к престижу. И конечно, по-прежнему царила в немецком генералитете недооценка сил советского народа и его Красной армии.

В первых числах ноября перед нами встала задача всеми силами тревожить врага, не давать ему покоя, не дать ему оторваться от нас в том случае, если вдруг немецкое командование решит отводить войска из Сталинграда.