Жертва - Наташа Купер

Триш показалось, что она разрывается на части.

— Только до вечера, — повторила Анна. — Мы ведь с тобой так давно дружим. Ну, сделай мне маленькое одолжение.

— Ладно, — сказала Триш, потому что Анна просто не оставила ей выбора. — До вечера буду молчать.

— Спасибо, подруга. Пока.

Триш приготовила завтрак и отправилась одеваться. В доме было слишком жарко, чтобы надевать чулки и туфли, поэтому она спустилась вниз по винтовой лестнице босиком, чувствуя ступнями все неровности холодного металла.

Внизу Джордж налегал на тосты и кофе.

— Давай, Триш, — сказал он. — Присоединяйся и съешь наконец чего-нибудь. Не понимаю, как ты целый день работаешь и без завтрака, и без обеда.

Джордж взял очередной тост и принялся щедро намазывать его маслом.

— Я бы точно умер, — добавил он.

Триш присела за стол и, налив себе черного кофе, наблюдала, как Джордж ест тосты.

— Мне не надо так много горючего, как тебе.

— Какой ужас. Кто тебе звонил в такую рань?

Триш взглянула на него из-под ресниц и отпила глоток кофе.

— Все в порядке, — сказал Джордж. — Вчера вечером я слегка устал, вот и проявил слабость. Сегодня утром я снова бодр и силен, как раз в твоем вкусе. Можешь сказать мне правду. Опять дело Деборы Гибберт?

Триш кивнула и взяла тост.

— Давай-ка, пока я ем, рассказывай, что будешь сегодня делать, — скомандовала она.

Джордж рассмеялся, но все-таки перечислил всех, с кем собирался встретиться в течение дня. В список входили несколько клиентов, пара самых трудных партнеров и новый внештатный клерк.

— Жаль, что мы никак не можем убедить его идти в профессиональные юристы, — сказал Джордж о последнем. — Сообразительный парень, но в сентябре собирается поступать в театральную школу. По-моему, он всех нас считает психами. Целый день еле сдерживается, чтобы не расхохотаться.

— Он не так уж не прав, Джордж. Я не встречала ни одного солиситора, который не был бы слегка не в своем уме.

— Ну, по крайней мере мы не кучка болтливых фигляров, в отличие от большинства барристеров.

— Фигляров!

Триш рассмеялась и проглотила последний кусочек тоста.

— Что за нелепое словцо! Люди подумали бы, что тебе лет сто, не меньше.

Джордж уже собрался достойно ответить, но тут услышал, как на коврик возле входной двери бросили почту. Вытерев салфеткой рот, он отправился за газетами. Триш с улыбкой взяла из его рук пачку. Заметив среди газет толстый упаковочный пакет, она отложила его на дальний край стола.

— Да ладно, можешь его открыть. — Джордж развернул «Таймс», которую почтальон тоже оставил у порога. — Я не возражаю.

Триш, приподняв брови, посмотрела на газету Джорджа и открыла первый конверт. Счета она складывала в одну стопку, письма, на которые надо ответить, — в другую, а пустые конверты и надоедливые рекламные проспекты и брошюры бросала прямо на пол. Наконец остался только толстый упаковочный пакет.

Внутри пакета оказалась пачка писем, написанных довольно неровным, но изящным почерком, характерным для пожилых людей. К ним была приложена записка, явно нацарапанная более юной особой.

Дорогая Триш!

Огромное спасибо, что вы были так добры ко мне. Не знаю, как бы я со всем справилась, если бы не ваша поддержка. Я поговорила с папой, как и собиралась (даже о своем настоящем отце немного), и теперь мне гораздо легче. Я уверена, что, когда мама вернется домой, у нас все будет в порядке.

Я просмотрела последние бабушкины письма и отобрала те, которые покажут вам, каким она была человеком. Только, пожалуйста, не забудьте, что вы обещали вернуть их мне, когда прочтете.

Еще раз благодарю вас за все.

С уважением, Кейт Гибберт.

Триш едва заметила, что Джордж налил ей в чашку еще немного кофе. Она взяла ее и отпила глоток, читая письма Элен Уотлам к внучке.

Кейт оказалась права. Письма свидетельствовали о том, что ее бабушка была доброй и чуткой женщиной. Письма почти не рассказывали о жизни самой Элен. Изредка она описывала свою работу в саду или встречи с друзьями, однако чаще всего давала Кейт полезные и благоразумные советы, как справиться с обидчиками в школе или успокоить непоседливых братьев и сестренку.

Эти письма напомнили Триш о мягкости и здравом смысле, которые в отношениях с ней всегда проявляла Мэг. Однако ничего обличительного в них не было. Не считая последнего письма.

Это так мило, Кейт, что ты переживаешь за здоровье своего дедушки. Оно и правда сильно ухудшилось в последнее время. Снова появилась сыпь, и на сей раз она покрыла все лицо и кисти рук.

Если честно, я уже не знала, что делать, но, к счастью, доктор Фоскатт согласился приехать к нам на дом. Он дал для дедушки какие-то сверхсильные таблетки, название которых я никогда не могу вспомнить. Звучит похоже на «пастилу», поэтому я их так и называю. К сожалению, твой дедушка считает, что это совсем не смешно. И все-таки таблетки сильно помогают, и сейчас ему гораздо лучше.

Он просил передать тебе привет, дорогая Кейт, что я и делаю. Смотри не работай слишком много. Конечно, в наши дни хорошие отметки за экзамены имеют большое значение, но твое самочувствие и здоровье гораздо важнее, чем успехи в учебе.

— Вот так, наверное, астемизол и попал к мистеру Уотламу, — сказала Триш вслух.

Джордж отложил газету в сторону и выразительно улыбнулся. Триш подумала, что сегодня утром он слушал о деле Гибберт уже достаточно, поэтому сказала, что им обоим пора отправляться на работу.

Когда Триш просматривала в конторе свежую почту, на ее столе зазвонил телефон. В трубке раздался голос Мэг:

— Ну, что у тебя там стряслось?

— Ничего, — ответила Триш, стараясь сосредоточиться на работе и Деб. — У меня сейчас масса работы, но я более-менее справляюсь.

— Не трать попусту мое время, Триш, — отрезала Мэг. — И свое тоже. Вчера вечером, когда ко мне приезжал Майк Бридж, ты была чем-то страшно расстроена. К работе это не имеет никакого отношения. Ты ведь ездила проведать Пэдди, верно? Он что, тебя обидел?

— Нам давно пора завязать с этими экстрасенсорными штучками.

— Я всегда чувствую, когда ты расстроена, Триш, — произнесла Мэг своим обычным, ничуть не сентиментальным тоном. — Что он тебе сказал?

— Сказал, что бил тебя.

Последовала пауза, но совсем короткая.

— Очень редко, — сказала Мэг. — Собственно, по-настоящему он ударил меня только один раз.

— Почему ты никогда не рассказывала мне об этом?

— Да брось, Триш. Он твой отец, а ты его дочь. Я терпеть не могу, когда женщины поливают мужей грязью на глазах у собственных детей. Дети не виноваты в том, что их родители разводятся. Нечестно перекладывать на ребенка ответственность за поступки его отца или матери.