Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Лина Уайт

– Конечно, – кивнула Элен.

– Уже не боитесь? – усмехнулась сиделка. – Когда это вы успели передумать?

– Не знаю, что на меня тогда нашло, – стала оправдываться Элен. – Наверное, утомилась. Но сейчас не время для надуманных страхов: нам всем грозит настоящая опасность.

С прежней уверенностью она вошла в Синюю комнату, ожидая радушного приема, но леди Уоррен, казалось, забыла про свой былой интерес.

– Кто там ломился в дверь? – спросила она.

– Да у вас острый слух! – заметила Элен, пытаясь придумать какое-нибудь объяснение.

– И зрение, и обоняние, и все остальное! – отрезала леди Уоррен. – Получше, чем у тебя. Ты можешь отличить недожаренный стейк от непрожаренного с кровью?

– Нет, – ответила Элен.

Очередной вопрос старухи перевел разговор на еще более неприятную тему:

– А ты можешь выстрелить человеку в глаз и не промахнуться? Так кто там ломился в дверь?

– Почтальон, – соврала Элен, исполняя распоряжение профессора. – Его не сразу услышали: Оутс уехал за кислородом, а меня не было поблизости.

– Устроили бардак в моем доме! – разгневалась леди Уоррен. – Что ты смотришь? Это все еще мой дом. При мне слуги носили ливреи. Но они все сбежали. Слишком много деревьев.

Эти слова старуха произнесла с неподдельной горечью: ее вновь одолела тоска по прошлому.

Но пока Элен сочувствовала старушечьей доле, леди Уоррен продемонстрировала свою состоятельность: она услышала на лестнице шаги, которые остались не замеченными для Элен, и мгновенно насторожилась.

В комнату вошел профессор.

Элен с интересом подметила, что женская сущность леди Уоррен дает о себе знать (даром что старуха одной ногой в могиле): она ни с кем не разговаривала так, как с пасынком.

– А-а, Себастьян, наконец соизволил меня навестить? – воскликнула она. – Что-то ты поздно сегодня.

– Извините, madre, – сказал профессор. Высокий, в костюме, он стоял у подножия кровати в тени от синего балдахина. – Не уходите, – шепнул он Элен. – Я ненадолго.

– Почтальон тоже припозднился, – бросила леди Уоррен.

Элен восхитилась находчивостью профессора: он не растерялся и тут же придумал правдоподобное объяснение:

– Его задержала буря.

– Он что, не мог сунуть письма в щель?

– Одно письмо было заказное.

– Ясно. Себастьян, я хочу курить.

– А как же ваше сердце? Может, не стоит?

– Мое сердце сегодня не хуже, чем вчера. А вчера ты не служил по мне панихиду. Дай сигарету.

Элен не сводила глаз с этой пары. Профессор открыл портсигар и наклонился с зажженной спичкой над кроватью. Пламя осветило его костлявую руку и лицо леди Уоррен.

Старуха явно была заядлой курильщицей: она глубоко затянулась, посмаковала дым и выпустила несколько колечек.

– Рассказывай новости, – скомандовала леди Уоррен.

Бесстрастным голосом профессор вкратце изложил ей сводку новостей, похожую на выжимку из передовицы «Таймс».

– В политике одни болваны, – проворчала леди Уоррен. – Кого-нибудь убили?

– С этими вопросами лучше обращайтесь к миссис Оутс. Убийства – по ее части, – ответил профессор. – Madre, прошу меня извинить, я должен вернуться к работе.

– Не перетрудись, – посоветовала ему мачеха. – У тебя мешки под глазами: это нынче не модно.

– Я плохо спал. – Профессор вяло улыбнулся. – Не будь это расхожим заблуждением, я бы сказал, что всю ночь не смыкал глаз. Однако время от времени я, видимо, забывался: меня то и дело будил бой часов.

– Себастьян, ты же умный человек. Пусть наивные медсестры врут, будто просыпаются, едва с моей головы упадет один волос, но на самом деле они дрыхнут без задних ног. Я могла бы колесить по комнате в инвалидной коляске: они бы не шелохнулись. И Бланш туда же. Как только стало темнеть, она отключилась прямо в кресле. Но она в этом ни за что не признается.

– Значит, ваше алиби она подтвердить не сможет, – пошутил профессор.

Все это время Элен гадала, почему их разговор вызывает у нее такую неприязнь. Сама атмосфера Синей комнаты, казалось, отравляла клетки ее мозга.

– Где Ньютон? – спросила пожилая леди.

– Скоро придет.

– Вот и славно. Передай ему, что жизнь коротка: пусть скорее бежит пожелать бабушке приятных снов.

Профессор сухо стиснул ей ладонь и пожелал доброй ночи, затем взглядом позвал Элен, и та беспрекословно вышла с ним за дверь.

– Попросите сиделку ничего не говорить леди Уоррен о последних событиях.

– Да, я понимаю, – кивнула Элен.

Когда она вернулась, леди Уоррен испытующе сверлила ее глазами-щелками.

– Иди сюда, – распорядилась старуха. – Произошло еще одно убийство. Тело уже нашли?

Элен захлестнула волна новых подозрений и страхов. Леди Уоррен не просто гадала, ей явно было что-то известно – но не все. Именно эта частичная осведомленность старухи больше всего пугала девушку. Нашепчи ей кто-нибудь об убийстве, она бы знала и то, что тело уже найдено – в саду капитана Бина.

Только сестра Баркер не входила в круг посвященных. Однако это еще ничего не значило: перефразируя профессора, ее алиби было подтверждено. Когда смерть настигла Кэридуэн, сиделка в сопровождении Оутса тряслась в машине на дороге к «Вершине».

Но если новость старухе сообщила именно сестра Баркер – а больше это сделать было некому, – значит, она располагала достоверными сведениями о перемещениях и действиях маньяка, которые резко прекратились после совершения убийства.

Леди Уоррен схватила Элен за руку. Та поняла, что лгать бесполезно.

– Откуда вы знаете? – спросила она.

Старуха не ответила, только прохрипела:

– А! Значит, ее нашли. В дверь стучала полиция. Я так и знала. Выкладывай все.

– Убили Кэридуэн, – молвила Элен. – Помните ее? Она мыла пол у вас под кроватью, и вы жаловались на запах ее ног. Бедняжку задушили в роще и перетащили в сад капитана Бина. Это он ее нашел.

– Улики есть?

– Одна. Она оторвала зубами нити бахромы от белого шелкового шарфа убийцы.

– Понятно. Уходи, – приказала леди Уоррен и натянула простыню на лицо, словно уже умерла.

Боясь, как бы старуха не выкинула еще какой-нибудь номер, Элен села у камина, откуда можно было наблюдать за кроватью. Хотя один ее страх поглотил другой, она по-прежнему не хотела поворачиваться к леди Уоррен спиной.

Чтобы успокоить нервы, она решила как следует все обдумать.