Выбор жизни - Марик Лернер

Перезаряжая, глядел с тоской, как человек с тяжелейшим ранением в ногу, фактически у него должно было раздробить кость, встает и, яростно крича, швыряет в мою сторону нечто ощутимо крупное, горящее не хуже солнца, смотреть больно, и размерами с апельсин. Третий выстрел навскидку — какое там прицеливание, исключительно на рефлексах, — и жесткая волна бьет в спину, вышибая дух. После запуска файербол идет самостоятельно, и он кинул первым. Исправить неудачно выпущенный не удастся, однако кто первый, тот и съел.

Очнулся уже этажом ниже, в своей комнате. Меховые покрывала на кровати такие приятные, а тело болит до самой последней клеточки. Меня долго и основательно били, а потом еще и засунули в мясорубку. Это же в кино герои уходят, не вздрогнув, в закат, когда у них за спиной взрыв. Компрессионная травма может искалечить на всю жизнь.

Кроме обычной ударной волны, когда летишь и трескаешься о твердый камень или вообще с крыши, еще резкое повышение, а затем понижение давления. Чем это пахнет, можно спросить у водолазов. Баротравма называется. Или контузия. Сотрясение мозга обязательно, не зря подташнивает. А вот когда женская рука ложится на лоб, становится приятно, и боль отступает.

— С Таней что? — спрашиваю лекарку и по взгляду с задержкой понимаю, что говорю на русском. М-да, совсем не соображаю. Напрягаюсь и выдаю на арцане вопрос.

— Здесь я, — говорит знакомый голос, и девушка подходит.

Рука у нее на перевязи, а в остальном выглядит почти нормально.

— Ключица сломана, ушибы, но я успела прикрыться. На тебя защиту растянуть сил не хватило, — сказала извиняющимся тоном. — Мог бы и сам подумать! — уже обвиняющим тоном попеняла.

— Ты сильнее, — охотно признаю.

— Я пойду? — спросила Лорис.

— Отдохни у меня, — предложила Таня. — Хороший маг жизни, — сказала, когда за той закрылась дверь.

Моментально откуда-то полезли людки. Из-под кровати, что ли? И все дружно начали обнимать. Это было приятно. Даже кошка ластящаяся дает нечто в душевном плане, а эти разумные, и их насильно приятельствовать не заставишь. А у изголовья на спинке ложа сидит Говорун. Я ее чувствую сразу. Как очухался, так и беспокойство обнаружил.

Машинально посылаю успокаивающий импульс и морщусь. В голове стрельнуло. Ведь нет же в мозгах нервов, а все равно болит.

— Сильнее меня, но тебя сама не вытянула бы. Совсем пустая после взрыва.

Если ничего не перепуталось, файербол ударил в основание кухонной трубы. Очень правильно. Чисто по крыше — пробил бы черепицу, и взрыв ничего бы не дал. Выше —

улетел бы. А по зданию бесполезно. Уже пробовал. В лежащих сверху не так просто попасть. Он сделал все правильно. Кроме самого подрыва еще и камни полетели с

147 черепицей. Не хуже осколков. По ощущениям даже не граната, а минометный снаряд долбанул. Суровый колдун.

— Чебурашки помогли, энергию дали.

— С меня причитается, — бормочу, почесывая Мамашу. На этот раз она не позволяет залезть на меня сверху дитенку.

— Мы выполнили договор и долг, — высокопарно заявил старший людок, причем книжным стилем.

Интересно, насколько искренен, думаю, поглаживая вторую самочку. Она буквально мурлычет от удовольствия, и под руку лезет муженек, требуя своей порции внимания. И

ведь прямо у лэрдов не спросить.

— Кости сложили, внутренние повреждения убрали. Через пару дней бегать станешь.

Знаешь, Лорис на удивление спокойно отнеслась к чебурахам, — между тем продолжает

Таня.

— Ей любопытно, — буркнула Мамаша.

Она не так часто вступает в беседы, предпочитая слушать, но авторитетом в компании пользуется. Почему, не ясно. Сколько до сих пор загадок вокруг, а меня несет, как то самое в проруби, по течению. Неизвестно куда и зачем.

— Чем все кончилось?

— Того, со страусиными перьями, — оживленно сказала Таня, — застрелила.

Ярл Ардан.

— Потом еще одного, в красной шапке.

Это величина поменьше. Начальник дружины прежде убитого в налете ярла Гормала.

Приплюсовываем пришибленного камнем ярла Лахлана и так и не появившегося ярла

Лодана — и очень занятный расклад. Начальство все повыбили.

— Еще парочка танов, — то есть предводителей отрядов, но не имеющих деревень, как у ярлов, — пострадала. Не могу точно ответить, помрут или нет.

Ей хорошо: в карабине на основе бессмертного АКМ шесть патронов, и не требуется каждый раз новый вставлять. Может, надо было использовать самому, но привычка к оружию взяла вверх. С чужой винтовкой вероятность промахнуться выше.

— Даффи?

— Лэрд ранен, и тяжело, но выживет, — сообщил Чебурах небрежно. Ну да. Если меня вылечили, ему тоже на кладбище рано. Парочка целителей обязана в лагере иметься. —

Дракончик его погиб.

Опа! А это интересно.

— Почему не взлетел, когда лошадь падала?

— Так не тогда, — хмыкнул. — Ты его застрелил перед взрывом. — Людки дружно зафыркали-засмеялись. — Перья так и полетели.

В смысле, вместо человека попал по зверушке? Снайпер чего-то там. А что можно выдоить из исчезновения детектора ядов? Простейший вариант — тупо смазать контактным ядом листок и доставить его Совой на полог шатра. Нет, его убирает охранник. На сбрую лошадиную тоже бесполезно, даже если выясню, какой новый ездовой скакун. Есть конюхи и оруженосцы. Они первыми ухватятся, а в такой смерти нет выгоды. Черт, не варит совсем голова.

— Я посплю, — говорю и с испугом слышу жалобные интонации. — Если на штурм не пойдут, не трогайте.

— Да-да, отдыхай!

— Мы проследим, — это Чебурах. — Ты тоже ложись.

— Если что — будите.

— С ним все будет в порядке, — твердо обещает людок.

Со всех сторон приваливаются гномики. Лишь бы случайно не придавить. Говорят, кошки лечат, ложась на больное место. Не уверен, а что при помощи людков

148 самочувствие улучшается — лично убеждаюсь. Какой кайф, думается, прежде чем проваливаюсь в сон. Ничто не болит.

ШТУРМ

Обломки бревен полетели во все стороны, светя белизной в месте скола. Один приличного размера кусок, вращаясь, пролетел над самой головой и грохнул в забор дома метрах в двух, повалив камни и брызнув щепками. Не выставь машинально «щит» —

могло такой долбануть и по людям очень больно. Достаточно посмотреть на лежащего в шоке мальчишку, держащегося за ногу. Прежде он торчал рядом, с жадным любопытством наблюдая за работой катапульты. Под маленьким телом растекается лужа крови, а в глазах ужас. Даже не кричит.