Правда о Первой Мировой войне - Бэзил Генри Лиддел Гарт

Бессмысленность последней фазы действий – от 25 сентября и дальше – заключалась в том, что захватив наконец хребет и получив господство над прилегающей местностью, британцы отказались от всех связанных с этим преимуществ, пробивая себе дорогу в долине за этим хребтом. Из-за этого войска были вынуждены провести всю зиму в окопах, затопленных водой. «Грязь Соммы» вскоре стала общеизвестна.

Таким образом бездарно задуманные и так же проведенные бои на Сомме закончились в атмосфере отчаяния и привели к такому истощению силы британцев, что это затушевало даже соответствующее перенапряжение, которое бои эти вызвали и у германцев. Истощение германцев в большой степени зависело от тупости и косности старшего германского командования – в частности, генерала фон Белова, командовавшего 1-й армией. Он отдал приказ, что каждый офицер, уступивший врагу хотя бы один сантиметр окопа, будет предан военному суду, а всякий потерянный метр окопа должен быть возвращен контратакой.

Если ошибки германцев и не превысили ошибок британцев, то все же они привели к бесцельному расходу жизней и, что еще хуже, к подрыву духа войск. Это уравновешивало потери британцев, пока наконец 23 августа Белов не был вынужден взять обратно свой приказ и изменить тактику обороны с приходом к власти новых людей – Гинденбурга и Людендорфа.

15 сентября 1916 года новый инструмент войны получил свое боевое крещение и помог выделить британскую атаку этого дня из общего наступления на Сомме, сделав ее одной из вех истории войны 1914–1918 годов.

Эта атака была одной из немногих, при изучении которых для обнаружения достигнутых успехов не требуется карты крупного масштаба или увеличительного стекла. День этот знаменателен был и тем, что тень его легла на все будущее войны. И подобно тому, как день этот стал скорее вехой в истории войны, чем в истории операции на Сомме, он и в будущем останется яркой вехой в истории войн вообще.

Новое оружие изменило лицо войны, заменив мощным мотором слабые ноги человека, возродив применение брони как средства защиты и заменив ею кожу человека или закапывание его в землю. До этого боец не мог стрелять, если он хотел двигаться, и не мог двигаться, если он хотел оставаться укрытым.

15 сентября 1916 года были объединены в одно целое три преимущества, которыми в современной войне могли пользоваться только те, кто сражался на море, а именно – огневая мощь, движение и защита. Но хотя морская тактика могла и на суше стать отличительной чертой действий танка, а также хотя намек на это был сделан уже первоначальным названием танка «сухопутный корабль», все же вначале на танк смотрели более узко, и конструктивный замысел этого оружия преследовал более непосредственные практические цели.

Основная цель заключалась в создании противоядия против пулеметов, которые в союзе с колючей проволокой привели военные действия к застою, а военное искусство – к вырождению. Лекарство было британского изготовления и являлось наиболее выдающимся достижением британской мысли за всю мировую войну.

Достижение это имеет важную трансатлантическую связь – связь символическую с точки зрения ассоциации, которой вскоре суждено было выявиться на поле боя. Дело в том, что источник и зла, и противоядия был американским. Застой окопной войны был вызван, в первую очередь, изобретением американца Хайрема Максима. Имя его резче запечатлелось в истории мировой войны, чем имя любого другого человека. Императоры, государственные мужи и генералы могли привести к войне, но закончить ее они были не в силах. Завязав войну, они оказались беспомощными марионетками в руках Хайрема Максима. Своими пулеметами он парализовал мощь наступления. Все усилия сломать оборонительную мощь пулеметов были напрасны. В результате этих усилий воздвигались лишь новые и новые могильные холмы, но не триумфальные арки.

Когда наконец нашли способ покончить с этим застоем позиционной войны, то оказалось, что способ этот также американского происхождения. Тракторы Бенджамина Хольта, предназначенные для земледельческих работ, оказались предтечею танка. Ирония судьбы: «Плуги были перекованы в мечи…».

Эффект действия танков лучше всего можно оценить, изучая свидетельские показания тех лиц, которым пришлось иметь дело с танками. Разве сам Людендорф не говорил о дне 8 августа 1918 года, как о «черном дне германской армии в истории войны», и не добавлял, что «массовые атаки танков… остались после этого нашими самыми опасными противниками». Еще более красноречивы комментарии генерала фон Цвеля: «Не гений маршала Фоша побил нас, а генерал Танк». Нельзя утверждать, что эти мысли были впоследствии навеяны впечатлениями поражения, так как наиболее яркое подтверждение этого, как бы еще раскаленное на наковальне боя, мы находим в знаменательном докладе, переданном 4 октября 1918 года представителям германской военной главной квартиры руководителям рейхстага:

Для истории интересны два вопроса: как же появился танк, и почему до 1918 года откладывали возможность использовать его решающее действие? Первый вопрос скорее затуманен, чем разъяснен вопросом, который так широко дебатировался во время войны и сразу после нее: «Кто же изобрел танк?».

Иные добивались этой чести с некоторыми основаниями, большинство же без всяких оснований. Общественное мнение было введено в заблуждение. Нельзя сказать, что правительство приложило много усилий для того, чтобы со своей стороны установить истинную последовательность в деле изобретения танка: может быть, от этого его удерживали казначейские интересы – желание не платить изобретателю.

Историческая эволюция танка запутывалась также из-за отсутствия твердого определения, что такое танк и зачем он нужен. Эта неточность определения отчасти обязана тому, что пока не придумали маскировочного названия «танк», машина была известна как «сухопутный крейсер» или «сухопутный корабль». Последнее название возникло из-за того, что в младенческие дни танка о нем заботилось Адмиралтейство. Но имя, данное танку при его «крещении», не оказалось пророческим с точки зрения перспектив танка в его далеком будущем, оно совершенно не соответствовало его действительному прошлому – использованию танка в мировой войне.

С точки зрения зарождения идеи сухопутного крейсера или даже бронированной боевой повозки происхождение танка теряется в тумане давности. В число его предшественников можно включить и древнюю боевую повозку гуситов, которые образовывали знаменитые «вагенбурги». С некоторым основанием можно присоединить сюда и боевых слонов Пирра или средневековых рыцарей, закованных в латы.

Если поиски ограничить самодвижущимися машинами в отличие от машин, передвигаемых силой человека или животных, то происхождение танка можно отнести к боевым повозкам Валтурна, приводившимся в движение силой ветра и изобретенным им в 1472 году, или приписать идею танка многостороннему гению Леонардо да Винчи, предложившему такую машину своему патрону Людовику Сфорца. В 1599 году Симон Стевин соорудил для принца Оранского два сухопутных судна на колесах и с парусами, а в 1634 году Давид Рамсей взял первый патент на самодвижущуюся повозку, годную для применения и на войне. Таким образом, происхождение танка можно проследить на бесконечной цепи опытов.