Ассегай - Уилбур Смит

Внизу появился город, но Леон узнал его не сразу. С высоты все выглядело иначе. Чтобы определиться, он отыскал взглядом змейку железной дороги и только потом смог распознать остальное: розовые стены клуба «Мутайга», сияющую, крытую гофрированным железом крышу нового отеля Деламера, белое здание резиденции губернатора.

— Куда теперь? — Граф дернул его за руку.

— Следуйте вдоль железной дороги.

Леон указал на запад и, защищаясь от хлещущего по лицу ветра, заслонил глаза ладонями. Отто ткнул его в бок пальцем и показал на маленькое отделение на борту кабины. Откинув крышку и обнаружив еще один кожаный шлем, Леон нахлобучил его на голову, застегнул ремешок и опустил очки. Теперь он мог смотреть вперед, а наушники защищали от рева моторов и шума ветра.

Пока Леон возился со шлемом, Ева поднялась со своего места, продвинулась вперед и осталась стоять, держась обеими руками за поручень и напоминая резную фигуру на носу военного корабля.

И в этот момент аэроплан вдруг провалился и начал падать. Усилием воли Леон сдержал рвотный позыв. Сомнений не было — их ждет неминуемая гибель среди обломков. «Бабочка», похоже, придерживалась другого мнения: гордо, словно бросая вызов силам притяжения, тряхнув крыльями, она как ни в чем не бывало продолжала полет.

Ева все так же стояла на носу, и только теперь Леон заметил, что ремень на ее талии соединен стропом со стальным болтом, надежно ввинченным в пол у нее под ногами. Только благодаря этому она и удержалась, когда аэроплан вдруг провалился.

Граф уверенно управлял машиной, держа рычаги крепкими веснушчатыми руками. Поймав взгляд Леона, он перекинул «Кохибу» в уголок рта и прокричал:

— Воздушная яма! Пустяки!

Воздушная яма! Леон почувствовал, что краснеет от стыда. Так испугаться. Так запаниковать. А ведь читал книжку по теории воздухоплавания и знал, что воздух подобен воде, в нем тоже есть непредсказуемые течения и бурные воронки.

— Вперед! — скомандовал граф. — Станьте впереди и ведите меня дальше.

Леон осторожно придвинулся к носу кабины. Ева, не удостоив его взглядом, отступила чуть в сторону, и он встал рядом с ней. Теперь оба держались за поручень. В какой-то момент Леон уловил знакомый аромат ее духов и, не поворачивая головы, искоса посмотрел на нее. Встречный поток воздуха прилепил к телу блузку и юбки, вычертив соблазнительные изгибы и контуры. Впервые Леон смог различить форму ее ног, длинных и изящных, впервые рассмотрел холмики грудей под бархатным жакетом — они были больше, чем представлялось ему раньше, и определенно полнее и круглее, чем у Верити. С немалым трудом он заставил себя отвести взгляд и смотреть вперед.

Между тем они приближались к краю Рифтовой долины. Далеко внизу блеснули стальные рельсы — железная дорога шла под уклон, спускаясь к дну долины. Повернувшись к графу, он жестом показал поворот — девяносто градусов к югу. Немец кивнул, и «Бабочка», накренившись на крыло, плавно пошла влево. Центробежная сила толкнула Еву к нему, и Леон ощутил тепло ее бедра. Она как будто и не заметила ничего, потому что даже не попыталась отодвинуться. Потом Отто поднял левое крыло, аэроплан выровнялся, и контакт прервался.

Им открылась Рифтовая долина, обитель не людей, а Бога и его ангелов. Только теперь, с высоты, Леон смог оценить ее истинное величие: опаленные скалы, львиной окраски равнины с темными пятнами лесов и голубые цепи холмов и гор, растянувшиеся до горизонта и теряющиеся в бесконечности.

Пол вдруг ушел из-под ног — граф опустил нос «Бабочки», и аэроплан соскользнул в воздушную пропасть. Внизу побежали скалистые стены; они были так близки, что, казалось, машина вот-вот заденет их крыльями. Дно долины стремительно приближалось, и Леон заметил, как побелели вцепившиеся в поручень пальцы соседки. Напряжение сковало ее тело. Он же нарочно, чтобы поквитаться за недавние насмешки, отпустил поручень и наклонился вперед. Этот жест она пропустить не смогла. Поймав ее брошенный искоса взгляд, Леон с усмешкой выпрямился, демонстрируя презрение к неодолимым силам, тянувшим тело вниз. Ева отвернулась и, убрав правую руку с перил, повернула ее ладонью вверх, признавая, что на этот раз верх за ним.

Граф снова поднял нос «Бабочки», уводя ее от столкновения со скалами, и у Леона дрогнули колени. Еву снова толкнуло к нему. Теперь они летели вдоль стены, причем так близко, что левая плоскость едва не цеплялась за камни.

Внезапно впереди появилось что-то похожее на рой больших черных жуков-скарабеев. И только когда подлетели ближе, Леон понял, что на самом деле это громадное стадо охваченных паникой буйволов. Он указал на них графу, и аэроплан резко пошел вниз. Еву снова потянуло к нему, но на это раз она умышленно толкнула его бедром. Леона как будто прошил электрический разряд — она явно давала знать, что ощущает их физический контакт так же, как и он.

«Бабочка» пронеслась над колышущимся морем спин так близко, что Леон смог увидеть засохшую на шкурах буйволов грязь, длинные параллельные шрамы на плечах вожака, оставленные, вероятно, когтями льва.

Ева замахала вдруг рукой, указывая на что-то с ее стороны фюзеляжа, и граф, отвечая на просьбу, повернул машину. Чуть впереди, раздвигая густой кустарник, шествовали друг за дружкой пять огромных слонов. И тут Ева опять толкнула Леона в бедро. Ошибиться в ее намерениях было невозможно — никакие внешние силы спровоцировать этот контакт не могли. Они как будто затеяли игру, приятную, волнительную, но и опасную — под самым носом у Мирбаха. Глядя прямо перед собой, Леон рассмеялся, и Ева, коротко взглянув на него из-под полуопущенных ресниц, улыбнулась.

Аэроплан уже догнал слонов. Все пятеро были старые самцы, и по крайней мере у двоих бивни потянули бы на сотню фунтов. У третьего остался целым только один, левый обломался у самой губы, зато правый был громаден. Отто опустился ниже, потом еще ниже, как будто собирался сесть им на головы, и слоны, осознав, что не могут соревноваться с «Бабочкой» в скорости, остановились, повернулись и встали плечом к плечу — грозной фалангой, готовой достойно встретить угрозу с неба. Рев их, казалось, перекрыл шум двигателей, когда могучая пятерка устремилась навстречу аэроплану, а когда машина была уже совсем близко, великаны поднялись на задние ноги и, развернув уши, вытянули длинные, похожие на змей хоботы в дерзкой попытке перехватить врага в воздухе.

Поднявшись на несколько сотен футов над землей, они летели на юг, открывая для себя спрятанные от человека долины, потаенные ущелья и выступы в стенах гигантского разлома, многие из которых отсутствовали на тех картах, что приходилось видеть Леону. Кое-где мелкие долины питались реками, и там, на густых зеленых лугах, паслись неисчислимые стада животных, от жирафов до носорогов. Леон пытался запомнить их расположение, чтобы когда-нибудь вернуться и исследовать эти затерянные места, но аэроплан летел слишком быстро.

Отто поднимался выше и выше, пока далеко впереди, не меньше чем в сотне миль, не появился громадный массив Килиманджаро. С большого расстояния гора казалась голубой, ее вершину скрывало серебряное облако, сквозь которое пробивались тонкие золотистые лезвия солнечных лучей. Граф покачал крыльями и, когда Леон повернулся, указал на другую гору, не столь далекую. Скорее всего его внимание привлекла ее не совсем обычная, плоская, как стол, вершина.