Тайные смыслы Второй мировой - Алексей Кофанов

При сдаче город ждала судьба, скажем так, невеселая. На месте Москвы Гитлер планировал выкопать гигантское водохранилище, чтоб и памяти о ней не осталось [418].

В общем, потеряв Москву, мы, безусловно, продолжили бы сопротивление и победили — но это было бы гораздо труднее…

И случился такой эпизод.

В конце октября в Ставке «раздался телефонный звонок. Сталин, не торопясь, подошел к аппарату. При разговоре он никогда не прикладывал трубку к уху, а держал ее на расстоянии — громкость была такая, что находившийся неподалеку человек слышал все.

Звонил корпусной комиссар Степанов. Он доложил, что находится в Перхушкове, немного западнее Москвы, в штабе Западного фронта.

— Как там у вас дела? — спросил Сталин.

— Командование обеспокоено тем, что штаб фронта находится очень близко от переднего края обороны.[197]Нужно его вывести на восток, за Москву, примерно в район Арзамаса. А командный пункт организовать на восточной окраине Москвы.

Воцарилось довольно долгое молчание.

— Товарищ Степанов, спросите в штабе, лопаты у них есть? — сказал Сталин.

— Сейчас. — И снова молчание. — Лопаты есть, товарищ Сталин.

— Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушкове, а я останусь в Москве. До свидания. — Он произнес все это спокойно, без тени раздражения, и не спеша положил трубку. Не спросил даже, кто именно ставит такие вопросы, хотя было ясно, что без ведома командующего фронтом Жукова[198]Степанов звонить Сталину не стал бы» [419].

Сильный ход.

Но он не стыкуется с тем фактом, что вождь допустил знаменитую столичную панику 16–18 октября. Или стыкуется?..

Дело было так (излагаю по видеоролику [420] А. Меняйлова, куда включены показания очевидцев). Утром 16-го разнесся слух, что столицу того и гляди сдадут. Источник слуха неясен. Вроде как радио утром вместо обычной сводки передало лишь сообщение: немцы прорвали фронт! И еще полдня не работало метро — единственный раз в истории (по официальной версии, его минировали).

Тут же начался бардак.

Толпы со шмотками рванули на вокзалы — удирать. Начальники везли с собой даже мебель. А. Фадеев утверждал, что поэт В. Лебедев-Кумач (между прочим, автор слов песни «Священная война») привёз на вокзал две машины шмоток, но не смог пробить их загрузку в поезд и… сошел с ума. [421] Временно, обратимо, но помешался.

Бежали не все. Помойки рдели от выброшенных партийных книг, флагов и портретов вождей: многие москвичи чистили свои квартиры в ожидании «избавителей». Появилась самиздатовская брошюрка некоего «Союза спасения Родины и революции» с призывом к свержению «жидомасонской клики Сталина» [422]. (Сейчас, в 2015-м, при обострении холодной войны, так называемые «русские патриоты» требуют свергнуть «жидомасонскую клику Путина». Методы англосаксов не меняются!)

Кто-то распорядился открыть магазины, и некоторые граждане тащили оттуда домой шкафы, ковры, рулоны ткани… Уж ясно, что эти тоже бежать не собирались, а рассчитывали сладко приспособиться к новой власти.

И третий контингент: «Наблюдались огромные очереди в женских парикмахерских. Прихорашивавшиеся москвички особо и не скрывали, что с нетерпением ждут галантных немецких офицеров» [423]. Если вдуматься, то между этими тремя группами желавших остаться нет никакой разницы: все они… как бы покультурнее… шлюхи.

Сейчас будет неожиданность.

А. Меняйлов считает, что панику Сталин спровоцировал — чтоб очистить город от паникеров и предателей! И, пожалуй, я с ним соглашусь.

Ведь столицы всегда набиты приспособленческой мразью, карьеристами, подлецами. В Москве этого добра было полно и в 41-м, и сейчас. Эта категория граждан хотела сдать город — потому что Гитлер казался сильнее Сталина, и они уже выбрали его своим новым хозяином.

Они и физически вредили бы обороне, вплоть до диверсий,[199]и (хуже того) создали бы пораженческий настрой. Их следовало удалить.

Что дала паника? Итога два:

— Менее опасные (просто паникеры) удрали, избавив город от себя. Очевидец писал: «„Ответственные“ захватили имущество, казенные деньги и машины и смылись из Москвы. Многие фабрики остались без руководства и без денег. Часть этих сволочей перехватали и расстреляли, но, несомненно, многие улизнут» [424]. Жаль, что «улизнут», но в тот момент важнее всего было очистить столицу.

— А более вредные (приспособленцы, потенциальные пособники врага) выявили себя мародерством в магазинах. Наверняка поблизости стояли чекисты и таких господ фиксировали.

Люди же честные (а их большинство даже в столицах) панике не поддались. Почему? Потому что честные адекватны. Анализируя ситуацию, они поняли, что катастрофического прорыва нет, и столицу сдавать Ставка не собирается.

И эти люди «драпунов» с машинами барахла сами били, порой насмерть. При этом тысячи москвичей записывались в добровольцы; из них создавались отряды истребителей танков, парашютистов-десантников, подрывников, снайперов. Нет, далеко не все поддались панике и драпали!

— Но ведь сам Сталин приказал эвакуироваться! — вспомнит знаток.

Точно! 15 октября появился этот документ:

Постановление № ГКО-801сс «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы»

Сов. секретно

Ввиду неблагополучного положения в районе Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев.

2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также Правительство во главе с заместителем председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).

3. Немедля эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба — в Арзамас.

4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД — т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию).

И. Сталин [425]

Читаем внимательно: что тут сказано? «Неблагополучное положение Можайской оборонительной линии». От Можайска до Москвы больше сотни километров. И линия даже не прорвана, там лишь «неблагополучно». Учитывая скорость наступления немцев (а ее по сводкам Совинформбюро мог уяснить каждый), можно было понять: уж неделя до подхода врага есть точно! Чего паниковать-то?